Город по имени Рай - [5]

Новый Левиафан виделся одновременно и новым ковчегом для избранных, и подлинным властелином мира: владыкой над более слабыми чудищами. Поэтому идея превосходства была главной движущей силой при проектировании машины и подборе её частей. Левиафан - идеальный хищник. Всё остальное должно быть брошено в топку его парового двигателя: Левиафан не может существовать иначе как поглощая всё вокруг.

Завороженный открывшимся знанием, Пётр уверовал в Левиафана как высшую и благую цель, потому он не строил и не собирался утверждать ни религиозную, ни сословную, ни национальную Россию. С ревностью неофита и упорством одержимого самоучки он конструирует и собирает идеальное государство нового образца.

Под него требовалось создать оторванную от национальных корней, лишённую сантиментов и моральных предрассудков искусственную среду; сконструировать идеальную черепную коробку, скроенную по немецкому образцу.

В новом городе - Парадизе ничего не должно упоминать о России, быть тёплым, уютным, душевным, родным. Здесь всё чужое, всё обязывающее повиноваться, всё затянуто в узкий барочный камзол, на всех белые чулки и туфли с пряжками. Подчинение - вот основополагающее жёсткое правило; принцип, которому Пётр следует безоговорочно. Экзекутор - новая и крайне востребованная профессия.

Первым правилом становится искоренение русских черт во всех сферах публичной и частной жизни. Сама русская речь становится нежелательной и стремительно заменяется онемеченным новоязом.

Ношение бороды, национальной одежды, приверженность русской кухне - все детали прежнего быта изживают с необыкновенной жёсткостью. Отныне следует повсеместно курить табак, пить кофе и говорить на помеси немецкого с голландским. Создавать семьи также перспективнее с иностранцами. Всё русское - под гласным и негласным запретом. Даже за причитание на похоронах бьют плетьми...

Новая столица - Парадиз никому не обещает ни справедливости, ни правды, ни истины, ни счастья. Всё заменяется единым регламентом и уставом, всеобщим "Табелем о рангах". Несоответствующих, не вписывающихся в систему отправляют в бездонное брюхо левиафановой машины: крепость, каторга, дыба, эшафот.

В неумолимом колесе ужаса и страданий сгинет и единственный законный наследник - царевич Алексей...

Наступившее время можно охарактеризовать "Триумфом смерти": люди погибают в войнах, массово гибнут от голода, надрываясь от невыносимого труда, не выдерживая всеобщих телесных наказаний. Население России сокращается почти на треть. Исчезают такие неизменные персонажи русского быта, как юродивые и нищие...

Высасывая из страны все соки, Парадиз расцветает не по дням, а по часам; растёт как на дрожжах, с точностью воплощая свою ненасытную волю к жизни и свою неукротимую волю к власти.

Оттого здесь, как нигде, ощущается "внутренностью", что на Земле никогда не станет так, как на Небе...

История пятая. Врата в рай

В начале века XVIII "людишки" разных сословий более всего боялись угодить в Сибирь да отправляться в Парадиз. Впрочем, Парадиза страшились сильнее...

Страх угнездился в умах сродни суеверию, и многие искренне полагали, что стоит попасть в Петербург, как занеможешь от дурного воздуха чахоткой, сгниёшь от сифилиса или повредишься рассудком от общей атмосферы. Для человека же подневольного Парадиз представлялся местом, многократно превосходящим ужасы сибирской каторги.

Одни Петербург боятся и ненавидят, другие устремляются туда за новыми возможностями; одних гонит нужда, долг, или же их свозят силой, другие стремятся попасть в него изо всех сил, словно мотыльки на огонь...

Но и для первых, и вторых, и третьих, и десятых Парадиз становится местом, где, прибыв туда однажды, они изменятся навсегда. От увиденного, услышанного, пережитого ничего и никогда не будет по-прежнему. Само восприятие мира и человека станет иным:

"Один из наших спутников, старый барон Левенвольд, генеральный комиссар Лифляндии, человек любезный и умный, рассказывал много любопытного об основании города.

Для возведения первых земляных валов Петропавловской крепости нужна была сухая земля, а ее поблизости не было - все болотная тина да мох. Тогда придумали таскать к бастионам землю из дальних мест в старых кулях, рогожах и даже просто в полах платья. При этой Сизифовой работе две трети несчастных погибло, в особенности, вследствие безбожного воровства и мошенничества тех, кому поручено было содержать их. По целым месяцам не видали они хлеба, которого, впрочем, иногда и за деньги трудно достать в этом пустынном краю; питались капустой да репой, страдали поносом, цингою, пухли от голода, мерзли в землянках, подобных звериным норам, умирали как мухи. Сооружение одной лишь крепости на острове Веселом - Lust-Eiland (хорошо название!) стоило жизни сотне тысяч переселенцев, которых сгоняли сюда силою, как скот, со всех концов России. Воистину, этот противоестественный город, страшный.

Парадиз, как называет его царь, основан на костях человеческих!

Здесь ни с живыми, ни с мертвыми не церемонятся. Мне собственными глазами случалось видеть на Съестном рынке, или у Гостиного двора, как мертвое тело рабочего, завернутое в рогожу, привязанное веревками к шесту, несут два человека, а много что везут на дровнях, совсем голое, на кладбище, где зарывают в землю, без всякого обряда. Бедняков умирает каждый день столько, что хоронить их по-христиански некогда.