Город по имени Рай - [2]
На выходе получается эффективная технология программирования сознания. Она до сих пор является краеугольным камнем любой пропаганды. Промывка мозгов тем и хороша, что адепт становится добровольным разносчиком заразы для своих ближних, троянским конём для воодушевленных защитников Трои. Помнят ли они, знают ли они, что чарующая лебединая песня - это только прелюдия смерти...
В XVII веке во всём христианском мире наступает эпоха барокко: такая похожая на многие переломные эпохи и такая неповторимая, как течение болезни. Подлинная и невероятная гениальная песня погибели.
Она становится музыкой, в которой судьба Европы предрешена; и судьба России предрешена. И судьба мира - предрешена.
Логика событий воплощена с неоспоримой точностью эталона: именно в XVII веке началась первая волна всеобщей переоценки ценностей. Первая эпоха сна разума, порождающего чудовищ...
"Больная жемчужина" привнесла в вычурность глубину или в глубине увидела вычурность. Добавила красоте утончённые черты вырождения, прибавила святости экзальтации и безумия. Прочь, прочь от прежней уравновешенности и сдержанности! Но отрекаясь от средневековой схоластики во имя рационализма, тут же провалилась в оккультный мистицизм; провозглашая высшей целью научное познание, очертя голову пустилась в демонологию.
Определившая эпоху Декартовская отчётливая ясность "Я мыслю, следовательно, существую" со знаменитыми четырьмя правилами метода: принимать за истину достоверное, исследовать фрагментарно, искать закономерности от простого к сложному и систематизировать знания, пробуксовывали и противоречили себе в самых простых вещах.
Даже проблема сновидения загоняла умы в неразрешимую дилемму: "Существую ли я во сне, когда в нём не мыслю?"
Подвергая сомнению догматы, человек эпохи барокко продолжал слепо веровать в новый рациональный метод, понимая при этом, что он позволяет "улавливать лишь видимость явлений, но не способен познать ни их начала, ни их конца".
Заплутав в трёх соснах своего разума, больной XVII век стал ключом к рождению новой морали, которую средневековый ум отказывался понимать. Он видел только дьявольскую уловку в призывах искать в чёрном - белое...
"Потерянный рай" Джона Мильтона и был такой попыткой объяснить приход Нового времени. Попыткой оправдать закономерность свержения короля с библейской позиции. В результате многие увидели в его поэме апологетику сатане, воспевание его как гения Революции. Как начала живого и подвижного, противостоящего всему инертному и косному.
С "Потерянного и обретённого рая" абсолютное зло для европейского сознания представляется той самой гётевской силой, что "возжелав губить, тем совершает благо".
Растиражированная и бессмысленно повторяемая фраза не отвечает ни на вопрос о том, каково это благо, находящееся за гранью добра и зла; ни на вопрос о том, кому это благо собственно предназначено. Тем более молчит, к чему это благо приведёт:
Но знай, к Добру
Стремиться мы не станем с этих пор.
Мы будем счастливы, творя лишь Зло,
Его державной воле вопреки
И если Провидением своим
Он в нашем Зле зерно Добра взрастит,
Мы извратить должны благой исход,
В Его Добре источник Зла сыскав.
Хорошо известен один единственно внятный ответ: "Благими намерениями вымощена дорога в ад".
Благими намерениями и по иронии Судьбы в годы написания и публикации поэмы Мильтона в России происходит церковный раскол. Он деформирует и навсегда исказит душу великороссов, положив начало болезненной и необратимой трансформации русской цивилизации...
На Западе, во всё еще христианской Франции, "совесть европейского мира" Блез Паскаль скажет о своём времени, что человек вдруг ощутил себя "чем-то средним между всем и ничем". Скажет и сам ужаснётся своему откровению: ведь человек есть образ и подобие Создателя...
Чуть позже, на христианском Востоке, в расколотой России, человек убеждений и чести Аввакум Петров, говоря о себе, скажет про весь род людской: "Кал и гной есмь, окаянной - прямое говно! Отвсюду воняю - душою и телом".
Скажет и не убоится своих слов, принимая их как должное, не видя и не понимая разверзшейся в словах метафизической бездны.
История третья. Родословная Парадиза
Известное чеховское выражение: "Если в начале пьесы на стене висит ружье, то к концу пьесы оно должно выстрелить", не говорит о самом важном - его влиянии на генезис события, на внутреннюю логику разыгравшейся драмы. Не раскрывает смыслового и эмоционального фона, который ружьё порождает своим присутствием. Между тем, сегодня известно каждому, что "винтовка рождает власть". Кто командует винтовкой, тот управляет событиями и судьбами.
И тот, кто повесил ружьё на стену, вольно или невольно создал необходимые условия для рокового выстрела. Самим действием предопределил возможность иных векторов жизни. Он - безусловный соавтор преступления, провокатор. И если на его руках нет крови, то совесть наверняка запачкана следами пороха...
Родословие появления города по имени Парадиз восходит к правлению царя Алексея Михайловича Романова, прозванного "тишайшим". Впрочем, по свидетельству современников, царь частенько нецензурно бранился и кричал, топал ногами и охотно прибегал к рукоприкладству.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1569-й год. Родоначальник купеческого рода Аника Строганов при смерти. Уже принят иноческий постриг и построен монастырь с родовой усыпальницей, но не может Аника отойти от мирских дел: неспокойно отцовское сердце за сыновей, строящих городки возле Уральских гор.Здесь, у Камней Господних, не прекращаясь, идет борьба за жизнь, а чужаков на каждом шагу подкарауливает лютая смерть. Воинственные вогулы, гулящие люди, кровожадные волчьи стаи, таинственное языческое наследство — кажется, сама Пермская земля восстает против русских первопроходцев.
Великие события, идя на землю, бросают вперед свои тени. Неземной фантасмагорией, тенью грядущего Апокалипсиса был пожар Москвы 1812 года. Событие насколько символическое, настолько и сокрытое от посторонних глаз уже в течение двух столетий. Роман "Московский завет", написанный в традициях русской мистической прозы "Мертвых душ" Николая Гоголя и "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова, приоткрывает завесу тайны, предлагая читателю понять прошлое и увидеть будущее с помощью волшебной силы художественных образов.
Личность рождается тогда, когда ребёнок впервые осознает и задаст самый неудобный вопрос: "Почему люди болеют и умирают?" Это ключевой вопрос человечества, сотканный из осознания собственного "Я" и веры в кого-то или во что-то превосходящее собственное Эго; фундамент сознания, сочетавший в себя философию, культуру и науку созданную от начала времён; осевая идея, вокруг которой движутся вероучения, теории и доктрины, производящие на свет неисчислимые теории и практики, технологии и производства.
«Азбука жизни» — это правдивая история о том, какими были, как жили, о чем думали, к чему стремились обыкновенные советские дети. Какой была их Родина — Советский Союз, как ощущали они свою страну, учась любить её не по учебникам, а проживая вместе с ней день за днем. Как верили они в свою советскую власть, ощущая себя неотъемлемой частью самого справедливого государства на Земле, самой большой и дружной семьей на свете с коротким и гордым названием СССР.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга английского политического деятеля, историка и литературоведа Джона Морлея посвящена жизни и творчеству одного из крупнейших французских философов-просветителей XVIII века – Вольтера. В книге содержится подробная биография Вольтера, в которой не только представлены факты жизни великого мыслителя, но ярко нарисован его характер, природные наклонности, способности, интересы. Автор описывает отношение Вольтера к различным сторонам жизни, выразившееся в его многочисленных сочинениях, анализирует основные произведения.
Эта книга отправляет читателя прямиком на поле битвы самых ярких интеллектуальных идей, гипотез и научных открытий, будоражащих умы всех, кто сегодня задается вопросами о существовании Бога. Самый известный в мире атеист после полувековой активной деятельности по популяризации атеизма публично признал, что пришел к вере в Бога, и его взгляды поменялись именно благодаря современной науке. В своей знаменитой книге, впервые издающейся на русском языке, Энтони Флю рассказал о долгой жизни в науке и тщательно разобрал каждый этап изменения своего мировоззрения.
Немецкий исследователь Вольфрам Айленбергер (род. 1972), основатель и главный редактор журнала Philosophie Magazin, бросает взгляд на одну из величайших эпох немецко-австрийской мысли — двадцатые годы прошлого века, подробно, словно под микроскопом, рассматривая не только философское творчество, но и жизнь четырех «магов»: Эрнста Кассирера, Мартина Хайдеггера, Вальтера Беньямина и Людвига Витгенштейна, чьи судьбы причудливо переплелись с перипетиями бурного послевоенного десятилетия. Впечатляющая интеллектуально-историческая панорама, вышедшая из-под пера автора, не похожа ни на хрестоматию по истории философии, ни на академическое исследование, ни на беллетризованную биографию, но соединяет в себе лучшие черты всех этих жанров, приглашая читателя совершить экскурс в лабораторию мысли, ставшую местом рождения целого ряда направлений в современной философии.
Парадоксальному, яркому, провокационному русскому и советскому философу Константину Сотонину не повезло быть узнанным и оцененным в XX веке, его книги выходили ничтожными тиражами, его арестовывали и судили, и даже точная дата его смерти неизвестна. И тем интереснее и важнее современному читателю открыть для себя необыкновенно свежо и весело написанные работы Сотонина. Работая в 1920-е гг. в Казани над идеями «философской клиники» и Научной организации труда, знаток античности Константин Сотонин сконструировал непривычный образ «отца всех философов» Сократа, образ смеющегося философа и тонкого психолога, чья актуальность сможет раскрыться только в XXI веке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В сегодняшнем мире, склонном к саморазрушению на многих уровнях, книга «Философия энтропии» является очень актуальной. Феномен энтропии в ней рассматривается в самых разнообразных значениях, широко интерпретируется в философском, научном, социальном, поэтическом и во многих других смыслах. Автор предлагает обратиться к онтологическим, организационно-техническим, эпистемологическим и прочим негэнтропийным созидательным потенциалам, указывая на их трансцендентный источник. Книга будет полезной как для ученых, так и для студентов.
I. Современный мир можно видеть как мир специалистов. Всё важное в мире делается специалистами; а все неспециалисты заняты на подсобных работах — у этих же самых специалистов. Можно видеть и иначе — как мир владельцев этого мира; это более традиционная точка зрения. Но для понимания мира в аспектах его прогресса владельцев можно оставить за скобками. Как будет показано далее, самые глобальные, самые глубинные потоки мировых тенденций владельцы не направляют. Владельцы их только оседлывают и на них едут. II. Это социально-философское эссе о главном вызове, стоящем перед западной цивилизацией — о потере ее людьми изначальных человеческих качеств и изначальной человеческой целостности, то есть всего того, что позволило эту цивилизацию построить.