Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города - [95]
Период 1838—1841: городской голова: Федор Горячев; гласные: Николай Шерин, Петр Оглодков, Иван Лебедев, Николай Гребнев, Тимофей Попов, Яков Лысов.
Период 1841—1844: городской голова: Иван Путолов, гласные: Алексей Путолов, Павел Баныкин, Петр Кирилов, Иван Баныкин, Кирил Кирилов, Иван Федотов.
Период 1851—1854: городской голова: Степан Деев, гласные: Егор Барлатин, Федор Тухтин, Василий Труев, Степан Чаплыгин, Николай Дубинин, Иван Лебедев.
Период 1866—1869: городской голова: Степан Деев, гласные: Иван Сворцов, Николай Карандаков, Александр Кибарев, Николай Ладыгин, Николай Введенский, Иван Овчинников.
Вот те данные о составе шестигласной думы, которые нам удалось разыскать, к сожалению существуют большие пробелы.
При шестигласной думе была и канцелярия, которая долгое время состояла из одного письмоводителя, бывшего в тоже время письмоводителем и сиротского суда, с течением времени канцелярия увеличивалась, хотя очень незначительно.
Журналы шестигласной думы велись по раз заведенной форме, а именно: на верху листа писчей бумаги выводили число, год, день; далее писалась фраза: «в присутствие городской думы прибыли», и на отдельных строчках заносили кто именно: городской голова — имя и фамилия, затем на новой строке: «гласные», затем шли фамилии, против последних делалась скоба и отмечалось: «в 8-м часу пополунощи». В конце журнала каждого дня ставилось: «из присутствия думы вышли в первом часу». После указанной выше отметки, посреди строки более крупно писалось: слушали, затем шло изложение вкратце дела, и «приказали», за которым заносилась резолюция думы. Каждый журнал подписывали городской голова и все присутсвующие гласные.
Делопроизводство было слишком осложнено, иногда случалось секретарю докладывать ряд однородных дел и на каждое из них составлялся особый журнал, дойти до соединения всех этих одноронных дел в один журнал долго не могли. Точно также сколько времени было потрачено на то, чтобы такое простое для нас понятие, как «доклад», «докладывали» было усвоено. Вместо этого слова употребляли: «слушали» «имели суждение» и только к 40-м годам эта и ей подобные фразы заменились одним словом: «доклад».
Вообще по журналам шестигласной думы можно проследить развитие нашего канцелярского языка. Трудна и тяжела была эта работа, пока не добивались какой нибудь в настоящее время общепринятой формы выражения. Видимо, канцеляристы того времени страдали недостатком слов: от этого и происходила та неуклюжесть формы, которая так поражает в настоящее время. После всех журналов, составляемых в один день, заносилась обязательно фраза: сего дня крепили журнал в столько-то пунктах.
Мы рассмотрели внешние признаки шестигласной думы — сказать о внутренней стороне деятельности думы, к сожалению, многое нельзя. Хотя по положению 1785 г. дума признавалась хозяином города, но в действительности дело обстояло иначе и даже трудно ответить на вопрос: чем же была на самом деле шестигласная дума? Она находилась положительно в рабской зависимости от губернатора и губернского правления. Без разрешения последних дума не только не могла произвести какую либо число хозяйственную работу, она не могла истратить даже несколько копеек, неуказанных точно в смете. Испортился у думы в канцелярии стол — просить о ремонте его нужно было тоже губернское правление.
Гражданское начальство того времени, конечно, считало себя непогрешимым во всех отношениях и всезнающим, поэтому присылаемые думою сметы подтвергались тщательному видоизменению. Поставит дума в смете расход на лишнего писца, губернское правление вычеркивает этот расход, что же остается делать думе? С прежним количеством писцов работать нельзя — дума, судя по пословице: голь на выдумки хитра — урезывает из жалования секретаря и бухгалтера по 100 р. и на них приглашает писца. Дела о ремонтах длились до тех пор, пока нуждающиеся в ремонте дома прямо таки разваливались, ни о каких хозяйственных улучшениях нельзя было думать, потому что большинство из них браковались тем же всевластным и всесильным губернским правлением.
Но положение Оренбургской думы было еще тем тяжелее, что кроме гражданского губернатора и губернского правления, у думы существовало иное начальство — военный губернатор.
Эти начальства считали свою прямою обязанностью заботиться о благосостоянии города и поэтому поручили своим чиновникам изобретать способы улучшения городского благосостояния. Чиновники и выдумывали проекты, один другого поразительнее — мы уже указали на один из них — превращение города Оренбурга в 1848 год в чисто военный город. Проект этот, конечно, прямо противоречил требованиям жизни, которая говорила, что и последние остатки крепости Оренбурга нужно уничтожить.
Далее, не менее характерною чертою является отсутствие у думы какой либо инициативы: открытием училища дума обязана графу Сухтелену, устройство водопровода принадлежит графу Эссену, организация пожарного обоза — графу Перовскому. И дума с своей стороны даже не высказывала желания идти на встречу этим проектам, наоборот, она, сколько могла, противодействовала им.
Петр Николаевич Столпянский (1872-1938) - историк, краевед, библиограф, сотрудник Русского музея и Публичной библиотеки, член ряда научно-исторических обществ, один из первых выдающихся краеведов Петербурга, который стал незаменим для коллег-историков, искусствоведов, филологов, специализировавшихся на других темах, но нуждавшихся в справках по истории Петербурга. Учился в Петербургском технологическом институте. Участвовал в работе революционных студенческих кружков. С 1912 по 1918 год П.Н.Столпянский работал в Русском музее библиотекарем и библиографом.
Петр Николаевич Столпянский (1872–1938) — историк, краевед, библиограф, автор свыше 200 работ по истории Санкт-Петербурга и его пригородов. Книга представляет собой подробный путеводитель, в котором описано путешествие вверх по Неве. От седой старины — XIII век, Александр Невский, Ландскрона, автор переходит к картинам из быта Российских императоров, вспоминает мрачные картины российской действительности, крепостных различных ведомств, крепостных театральной дирекции, крепостных из воспитанников воспитательного дома, борьбу рабочего люда с абсолютизмом, борьбу за светлое первое мая, безумные траты русских народных денег… Двести лет русской истории в ее различных пережитиях проносятся перед читателями, пока пароход поднимается к Ладоге, пока он проплывает ту 71 версту, которые своими зигзагами делает красавица Нева…
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.