Город ненаступившей зимы - [16]

— Ничего, впрочем, как и всегда, — ответил Вайнштейн.

— Я смотрю — у нас новый житель появился, — озвучил очевидное Толик. — Вы к нам надолго? — обратился он уже к Сергею.

— Надолго? — опешил инженер. — Что он несет? — прошептал на ухо старику.

— Он спрашивает — надолго ли ты планируешь здесь задержаться? — перевёл старик непонятный вопрос, в ещё более непонятное пояснение.

— В смысле? — оторопел Сергей. — А! — хлопнул он себя по лбу. — Здесь — в школе?! Так, мне она триста лет не нужна! Просто, дядя Груша, вот, привёл! — он опять прильнул губами к уху старика. — А у вас тут, что — территории поделены, да?

— Сергей! — отпрянул от него Вайнштейн. — Имеется в виду — «здесь», — он сделал круговое движение руками, как бы пытаясь охватить весь мир.

— Ах, вот вы о чём? — рассмеялся Сергей. — Он, что, блаженный? — шепнул Булавин одними губами Вайнштейну, кивая на сидящего на скамейке парня.

— Вы ему не объяснили? — спросил у старика Толик.

— Нет ещё, — признался тот.

— Что не объяснил? — опять ничего не понял Сергей и принялся переводить взгляд с одного персонажа на другого, теперь сомневаясь и в адекватности соседа.

— Вы, не пугайтесь так! — с улыбкой произнес парень. — Просто, здесь, обычно, люди ненадолго задерживаются — закончат дела и уходят.

— Какие, дела? Куда уходят? — в недоумении начал сыпать вопросы Булавин.

— Дела — те, что там остались, с живыми. А уходят куда — не знаю. Просто уходят и всё. Наверное, туда же, куда и те, кто у нас и вовсе не появляется, — попытался прояснить ситуацию Толик.

— Тебя, что держит? — спросил старик, жестом предлагая Сергею присесть на лавочку рядом с парнишкой.

— Не знаю. А что меня держит? — послушно усаживаясь, спросил энергетик, будто его собеседники и впрямь могли знать ответ.

— На этот вопрос, ты сам должен ответить! — философски подметил юноша. — Но, ты узнаешь, рано или поздно. Все узнают…

— И что тогда? — немного успокоившись, поинтересовался инженер.

— Тогда? — переспросил старик. — А вот этого никто не знает! Это, как с живыми. Никто же из живых не знает, что там…то есть, здесь, — исправился он. — Здесь — после смерти. Вот и мы не знаем, что «там», — кивнул он почему-то вверх.

— А вас, что держит? — проявил интерес Сергей, обратившись сразу к обоим собеседникам.

— Мы тоже не знаем, — вздохнул старик. — Что-то, мы, значит, не закончили при жизни. Вот и не отпускает нас.

— Или кто-то был слишком дорог, — многозначительно изрёк юноша.

— В смысле? — заинтересовала Сергея теория.

— Ну, если вкратце, — посерьезнел юноша, — есть гипотеза, в которую вписывается окружающая нас реальность. Потому, мне она кажется наиболее близкой к действительности. Есть три направления. Первое, — Толик начал загибать пальцы, — если человек жаждет покоя — болеет или просто устал от жизни, то после смерти он его обретает.

— Это, типа, «царства мёртвых»? — озвучил свою догадку Сергей.

— Типа… Не перебивайте, пожалуйста, — попросил юноша. — Второе, — загнул он указательный палец, — если человек очень любит жизнь и не хочет с ней расставаться — он перерождается.

— Как у индусов! — снова перебил инженер.

— Да, «как у индусов», — терпеливо ответил юноша. — Я же просил?!

— Молчу, молчу! — пообещал Булавин и изобразил, мол, «рот на замке».

— И третье — это наш с вами случай! — загнул он средний палец. — Это когда человека что-то держит в мире живых и лишь когда он от этого избавляется, то уходит.

— Есть ещё вариант, — дополнил рассказ юноши старик. — Здесь ещё те, кто не понял, что умер. Или понял слишком поздно. И, как правило, они теряют рассудок, — Вайнштейн сделал некоторую паузу, грустно вздохнул, посмотрел на Сергея. — Это проклятье, не только для них самих, но и живых. Особенно для их близких. Когда ты прибежал с безумными глазами в родительский дом — я подумал, что ты стал одним из них, «неприкаянных»…

— Это и вправду страшно, — невольно поёжился юноша. — Ты их ещё увидишь. Их здесь — большинство. Сохранивших разум, не так уж много. Да и уходят они… — с грустью в голосе, констатировал Толик.

— Слушайте! — вспомнил Булавин. — А я сегодня парочку видел. Ветеран и ветеранша! На пустыре, за моим домом!

— А! — махнул рукой Вайнштейн. — Эти… Это Захаровы. Милые старики, но такие нудные…

— Не соглашусь! — возразил юноша. — Клавдия Васильевна — очень недурно поёт романсы! А вот, Антон Никифорович — хорошо разбирается в автомобилях. Очень полезные, надо сказать, знания.

— Тьфу ты! — сплюнул Вайнштейн. — Где полезные? Здесь? — уставился он на юношу. — Романсы… Вопли кошачьи эти твои романсы… Старпёр!

— Старпёр? — хохотнул Сергей. — Дядя Груша, тебе-то самому, за семьдесят! А, пацану сколько — лет пятнадцать?

— Четырнадцать, — уточнил Толик.

— А ты знаешь, когда ему эти четырнадцать было? — с прищуром покосился на инженера старик. — Вот то-то!

Сергей недоуменно взглянул на юношу. Подумал — парень как парень. Одет, слегка чудно, да и только. Может из бедной семьи или просто вкуса нет…

— Толик, расскажи Сергею, сколько ты здесь, — подначил юнца Вайнштейн.

— Я, кстати, Анатолий, — протянул Толик руку Сергею и как-то виновато съежился — мол, познакомиться, следовало раньше, — фамилия — Осинов.