Город - [37]
— Да сдается мне, что она оборотень! — ответил Сунь Укун.
— Оборотень? — старик недоверчиво хмыкнул. — Скажешь тоже! Откуда в нашем Городе оборотень? У нас здесь их с роду не бывало. Ну, только про одного мне сосед рассказывал. И еще семья живет в Городе Зимы. И за стеной, конечно, но так это за стеной…
— И еще один утащил меня и пытался сварить вместе с килограммом лука и десятком морковок, — благозвучным голосом сказал монах, сложив руки, как для молитвы. — Будда Амитабха, как же это утомительно, все время встречать оборотней!
— Вы знаете учитель, — хихикнула обезьяна, — я думаю, что это карма. Скажите, что вы такого совершили в прошлой жизни? Съели бедного невинного оборотня, чтобы достичь бессмертия?
— Укун!
— Я просто шучу! — торопливо пояснила обезьяна и снова переключилась на Мазая. — Так ты можешь мне сказать, где живет этот твой друг-печник? А я бы слетал и мигом все выведал…
— Ну ладно… — Мазай не был до конца убежден, что поступает правильно, но все же назвал адрес. — Это не далеко отсюда. Пять минут пешком.
— Значит, пять секунд летом! — с этими словами обезьяна ловко перекинулась мухой и исчезла за окном.
— Будда Амитабха! — заметил монах, закатив глаза.
— Так вы тоже Будду уважаете! — наконец-то дошло до старика. — Вы знаете, я хожу в один центр, где нам дают читать литературу, представляющую определенный интерес. Вот «Алмазную сутру» на днях читал. Интереснейшая книжка, хотя и банальна временами. Вы читали такую? А то могу одолжить!
Монах ничего не ответил и почему-то выглядел шокированным.
Сунь Укун вернулся быстро, как и обещал, хотя пешком и через дверь. За собой он тащил упирающуюся дочь печника, а сам печник бежал чуть поодаль и причитал:
— Да что же это такое делается, люди добрые! Куда катится Город? Посреди бела дня дочь уводят!
На расстоянии метров пяти за печником следовала небольшая толпа. Когда печник вбежал следом за обезьяной и девушкой внутрь, толпа, немного поколебавшись, осталась снаружи, ждать развязки под дверью.
— Укун! — шокированно воскликнул Сюаньцзан. — Что же ты… это ж… зачем же…
— Вот-вот! — печник был на грани слез. — Честную девушку хватают и волокут непонятно куда. То есть, уже понятно куда, но непонятно, кто и зачем! Как же она после этого сможет людям в глаза смотреть! Опорочили мне дочку!
— Учитель, не спешите с выводами! Это вовсе не дочь печника! Я-то вижу ее истинную суть. Это вообще не человек, а оборотень!
— Да что ты несешь, глупая обезьяна! — в один голос сказали печник и монах. Даже интонация у них вышла одинаковая.
— Сейчас я вам докажу! — Сунь Укун вытащил из уха посох, и тот начал послушно расти.
Совершенно ясно было, что доказывать Сунь Укун собирается именно им.
— Подожди, подожди! — теперь к хору монаха и печника присоединился и Мазай.
— Чего ждать-то? Дам ей посохом по башке, она и покажет настоящую форму. Посмертно!
— Я не допущу! — печник испуганно замахал руками.
Монах тоже открыл было рот, но было поздно — нетерпеливая обезьяна ловко размахнулась, девушка закричала, печник охнул и схватился за сердце, Мазай просто охнул. И тут случилось две неожиданные вещи. Во-первых, Сунь Укун девушку так и не ударил. В сантиметре от ее головы посох замер. Во-вторых, дочка печника вдруг съежилась и как-то вся иссохлась. До такой степени иссохлась, что с нее свалилось платье, и дочка осталась стоять в исподнем. Она жутко побледнела, что не было удивительным. Что удивляло, так это то, что она вдруг стала какой-то пушистой. К тому же, уши у нее вытянулись на четверть метра, не меньше.
Все застыли, открыв рты. Один Сунь Укун победно улыбался.
— Я же говорил! Это оборотень! Кролик-оборотень!
— Я не кролик, — пропищало белое и пушистое. — Я заяц.
— Ну, рассказывай, — предложил Сунь Укун, предусмотрительно не убирая посох, — как ты докатился до жизни такой. И куда дел настоящую дочку!
Заяц оглядел людей, испустил вздох, полный раскаяния, и сказал:
— Вам лучше присесть. Это долго.
Все послушно расселись.
— Я жил в лесу и никого не трогал, — начал заяц, сложив лапки на груди, что сразу придало ему невинный и внушающий доверие вид, — пока не начался потоп…
Как оказалось, заяц был среди тех, кого спас дед Мазай. Его этот поступок поразил до глубины души. Благодарный заяц остался с простудившимся дедом Мазаем и, в меру своих сил и понимания, ухаживал за больным. Он также искренне и внимательно слушал рассказы дворника — как о делах повседневных, так и о делах духовных. Именно он приходил, когда Мазай появился в избушке во второй раз.
В результате, заяц серьезно увлекся буддизмом. Он начал по ночам наведываться в Город, в библиотеку, что для него не составило труда — заяц был матерый, лет четырехсот отроду, в человека превращаться научился давно. Там он прочел все, что имело хоть какое-то отношение к буддизму, в том числе «Путешествие на Запад». Книга была довольно интересной, про монаха, который шел за священными писаниями вместе со своими учениками, и про оборотней, которые постоянно пытались этого монаха съесть.
Один эпизод привлек особое внимание. В нем рассказывалось о Красном Ребенке, малолетнем оборотне, которого взяла в ученики бодхисатва милосердия, Гуаньинь. Читая о том, что Красному Ребенку для усмирения надели на руки, ноги и голову особые браслеты, заяц, обладавший острым аналитическим умом, сложил два и два. Он вспомнил о том, что Мазай рассказывал ему про посетителя, приходившего к дочери печника и заподозрил, что это вполне мог быть тот самый ребенок. Нет, все сходилось — девушка вела добродетельную жизнь, не грешила, уважала старших, наверняка она этим заслужила признательность верхов. Уж если к кому и мог явиться посланец бодхисатвы, так это к ней. Заяц поспешил к девушке. Им двигал бескорыстный порыв — для себя он ничего не хотел. Единственным его желанием было рассказать посланцу о деде Мазае. Заяц желал наград для своего благодетеля.
И еще немного заметок, на этот раз на тему кулинарии. Мифологической кулинарии.
Очень старый рассказ по мотивам скандинавских мифов. Он основан на некоторых вещах, которые упоминаются в Эддах и прочих первоисточниках. Первое: в «Локасенне» Локи и Один упрекают друг друга в женовидности; Локи припоминает Одину, что тот в женских одеждах и с бубном занимался магией на острове Самсей, а Один в ответ говорит, что Локи 7 лет пробыл в обличии женщины, вскармливая грудью детей и доя коров. Второе: известно (не помню, откуда), что Локи забеременел, съев найденное им сердце великанши. От рожденного им ребенка произошли все ведьмы.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.