Город будущего - [7]

Господин Станислас Бутардэн, типичный продукт индустриального века, был явно взращен в теплице, а не рос свободно на воле. Человек до крайности практичный, он занимался только тем, что приносило выгоду, и все его мысли были направлены на извлечение этой самой выгоды. Им руководило неуемное желание быть полезным, воистину перераставшее в идеальный эгоизм. Как выразился бы Гораций,[21] банкир соединял неприятное с полезным. Его тщеславие проявлялось в каждом слове, а еще больше в каждом жесте. Он не позволил бы опередить себя даже собственной тени. Он изъяснялся граммами и сантиметрами и постоянно носил с собой трость с метрическими делениями, что позволяло ему досконально познавать предметы этого мира. Он выказывал исключительное презрение к искусствам, а особенно к художникам, создавая тем самым впечатление, что знаком с ними. Для него живопись остановилась на сепии, рисунок — на чертеже, скульптура — на гипсовой фигурке, музыка — на паровозном свистке, а литература — на биржевом бюллетене.

Этот человек, воспитанный на вере в механику, всю свою жизнь представлял в виде сцеплений и трансмиссий. Да и сам он двигался равномерно, стараясь производить как можно меньше трения, словно поршень в хорошо расточенном цилиндре. Свое равномерное движение он передавал жене, сыну, служащим, слугам, выступавшим в роли станков, из которых он, главный мотор, извлекал наибольшую в мире пользу.

Короче говоря, равнодушный тип, равно не склонный ни к добрым побуждениям, ни к дурным поступкам. Он не был ни плохим, ни хорошим, а просто ничтожным, крикливым и чудовищно заурядным.

Бутардэн-старший сколотил себе немалое состояние, если в этом случае вообще уместно понятие «сколотить». Индустриальный взлет века вознес нашего героя; за это он возблагодарил технический прогресс, в полном смысле слова обожествив его. Одним из первых он обрядил себя и свое семейство в одежду из железной пряжи, появившейся в 1934 году. К сожалению, ткань из нее, довольно мягкая и на ощупь напоминавшая кашемир, плохо грела, и зимой такую одежду сажали на теплую подкладку. Сносу одежде из железной пряжи не было, но рано или поздно она начинала ржаветь; тогда ее чистили наждаком и перекрашивали по моде дня.

В обществе положение банкира Бутардэна определялось так: директор Общества парижских катакомб и поставок на дом двигательной силы.

Деятельность этого общества состояла в накоплении воздуха в огромных, давно заброшенных подземельях. Воздух нагнетали туда под постоянным давлением в сорок — пятьдесят атмосфер, а затем по трубопроводам подавали в мастерские, прядильни, мукомольни, на фабрики и заводы, в общем, туда, где требовалась механическая тяга. Как уже отмечалось, этот воздух приводил в движение и поезда метрополитена, следовавшие по бульварам. Чтобы обширные резервуары не оскудевали, тысяча восемьсот пятьдесят три ветряные мельницы, сооруженные на равнине Монруж, с помощью мощных насосов бесперебойно качали в них воздух.

Идея использовать силы природы — бесспорно крайне практичная — быстро нашла в лице банкира Бутардэна самого горячего приверженца. Он стал директором вышеназванной крупнейшей компании, одновременно оставаясь членом пятнадцати или двадцати наблюдательных советов, вице-президентом Общества тягловых локомотивов, управляющим отделения Объединенной торговой конторы битумных покрытий и т. д. и т. п.

Сорок лет назад господин Бутардэн женился на девице Атенаис Дюфренуа, тетке Мишеля. Для банкира она стала на редкость достойной спутницей: угрюмая, расплывшаяся страхолюдина, типичная учетчица или кассирша, начисто лишенная женского обаяния, но зато знавшая толк в счете; она превосходно разбиралась в двойной бухгалтерии, а при надобности изобрела бы и тройную; словом, этакий администратор в юбке, управляющий женского пола.

Любила ли она господина Бутардэна и была ли любима им? Да, насколько могли любить эти индустриальные сердца. Завершая портрет нашей супружеской пары, образно скажем: она была паровой машиной, а он — машинистом-механиком. Он поддерживал ее в прекрасном состоянии, чистил, смазывал, и так она катилась уже полвека; при этом разума и воображения у нее было не больше, чем у паровоза Крэмптона.[22]

Излишне говорить, что с рельсов она никогда не сходила.

Чтобы представить себе сынка, помножьте мать на отца, и в итоге получите главного компаньона банковского дома «Касмодаж и Кº» Атаназа Бутардэна, в высшей степени приятного молодого человека, унаследовавшего веселость отца и элегантность матушки. В его присутствии не рекомендовалось шутить: ему казалось, что над ним смеются, и он принимался хмурить брови и непонимающе глядеть на собеседника. На генеральном конкурсе он удостоился главного приза по банковскому делу; стоит подчеркнуть, что он не просто заставлял деньги работать, а умудрялся выжать из них все до последней капли. В душе он был истинным ростовщиком. Атаназ мечтал жениться на дурнушке с богатым приданым, дабы оно возместило ее уродство. В двадцать лет он уже носил очки в алюминиевой оправе. Будучи человеком недалеким и отменным занудой, он всегда находил повод придраться к своим сотрудникам, устраивая им нечто вроде игры в веревочку. Одна из его причуд состояла в том, чтобы поднять шум по поводу пустой кассы, в то время как на деле она ломилась от золота и банкнот. В общем, скверный человечек, юный бессердечный старичок, не знавший ни молодости, ни друзей. Отец просто боготворил его.