Горные орлы - [68]
Ночь Тихон промучился. Пробовал уснуть на животе — не мог. Стонал и поносил «божьих угодниц» блатной бранью. Уговоры Станислава Матвеича злили еще больше.
При мысли, что завтра он может быть вновь искусан, Тишка приходил в ярость.
«Убегу! Сдуреть бы всем им, с артелью ихней! Лучше принародно отпорют пусть, а тут от одного страху грыжу наживешь».
Утром Тихон уложил старенькие свои штаны и рубаху в котомку. Одежду, которая была на нем, решил старику не отдавать.
«Не будет же он с меня силком снимать! На самом-то деле, этакий огонь по всей спине!»
Станислав Матвеич лежал и думал о Курносенке:
«Сбежит! Где же твое обещание, Станислав Матвеич? Что тебе скажет Митрий, старый ты дурак? Человек не успел глаз показать, а ты его уж — по ульям с собой».
Еще с вечера пасечник разгадал намерение Курносенка:
«На пчельник его теперь и калачом не заманишь… А если в Черновушку к Вирешке утянется — тогда труба… Пошлю-ка я его утречком к мужикам на покос. Там ему и на народе повеселей, и опухоль опадет. А от тяжелого труда на сенокосе пасечная-то работа опять сладкой покажется…»
— Тихон Маркелыч, у меня к тебе дельце есть, ты уж меня прости, старого…
Тишка насторожился.
— Какое же у тебя до меня дело может быть? — сурово отозвался из темноты Курносов.
— Отлучиться мне, сам понимаешь, нельзя с пасеки… — Станислав Матвеич боялся: не заподозрил бы его Тихон в хитрости. — Медком, Тихон Маркелыч, обещал я покосников побаловать, снести бы надо. А если тебе поглянется, так поработай с ними, сколько желательно. Ну, а потом, с покосу, там уж и до деревни рукой подать… Рубаха у меня есть сатинетовая, пронзительно-солнечного цвету. Можно сказать, как жар горит. От молодых годов новешенькая осталась. Так скажи Матрене, — у нее мои вещи хранятся, — чтобы выдала тебе ее в подарок от меня, по новости нашей дружбы, за эту твою услугу. Как ты на это дело посмотришь, Тихон Маркелыч?
Тихон долго не отвечав Станиславу Матвеичу. Сбежать с пасеки он решил бесповоротно. Но рубаха жаркого цвета спутала его планы. Он даже ощущал запах и шелест ласкового в руке сатина.
«На улице не найдешь этакую рубаху. Я в ей мима Вирки селезнем проплыву».
— Ну, уж коли неохота тебе, Тихон Маркелыч…
— Что ты, Станислав Матвеич! Да я — жива рука! На покосе и пчела не усекет! Спасибо на подарке.
Тишка спешил.
«Не раздумал бы старик днем насчет рубахи. Теперь только бы еще сапоги со скрипом у попа Амоса стянуть — и совсем хоть под венец ступай».
Станислав Матвеич наложил берестяный туес сотами меда.
— Эту вот осотину от меня, скажи им, а эту вот, наискось сломанную, от моего помощника, мол, вам. — Станислав Матвеич многозначительно посмотрел на Тишку. — Люблю я, Тихон Маркелыч, неожиданную приятность сделать хорошим людям. А настоящая-то радость, Тихон Маркелыч, в труде, когда он и тебе и другому пользу приносит.
С тяжелым чувством Тихон торопился к артельщикам. Гребень увала точно уползал от него в дымную грань небес.
К артельному стану Курносенок подошел мрачный.
«Кто их знает: может, они меня и здесь будут опаситься».
Но встретил его Дмитрий Седов приветливо, и смущение у Тишки прошло.
Смеясь, он рассказал, как его искусали пчелы, но он и ухом не повел и что теперь-то уж пчелиному обхождению научился: Рассказал и про новую рубаху, подаренную Станиславом Матвеичем.
За обедом Курносенок торжественно открыл туес и, указывая на осотину с отломанным наискось краем, сказал:
— И моей осотинкой не погнушайтесь, товарищи артельщики! Собственными руками из рамки выломал… То есть зачем только сам не высидел этот мед для вас… — улыбнулся Тишка так хорошо, что все ему улыбнулись.
После обеда артельщики пошли на работу: Рахимжан со старшими «петушатами» — к сенокосилкам, Пистимея с Христиньей — на конные грабли, Погонышиха с мужиками — метать.
Тихон недоуменно озирался по сторонам, не зная, за что ему приняться. Ему хотелось уйти в деревню, получить рубаху и в обнове закатиться к Бирке. Но Матрена Погонышиха в деревню могла пойти только к ночи. Тишка злился на нее: «Какое верблюжице дело до человека…»
Седов с Герасимом Андреичем взяли вилы и пошли. Курносенок остался на стану один.
«Вам только палец сунь… Знаю я вас… И на пасеке крутись, и меду принеси…»
Он лег и мечтательно засмотрелся на небо:
«Легкость воздуха какая… Бирку бы сюда!..»
На лугу застрекотали сенокосилки, зазвенели конные грабли.
Курносенок встал и осмотрелся. Всюду работали люди. Недалеко от артельного участка косили единоличники.
В зной в лугах не видно и не слышно птиц. Только пустельги дрожали крылышками на одном месте и падали на зазевавшегося в траве мышонка.
Тихон долго смотрел на дрожащие серенькие крестики хищников в воздухе, словно подвешенные на невидимых нитках. Слушал звоны машин, размеренное джикание кос и заговорил вслух:
— Человек жаден что пустельга. Жарища быка с ног валит, а им неймется. Все хватают, хватают, а сдохнут — и пятака с собой не унесут. Хорошо бы к Вирке! Окна в избе для прохлады завешены… Спел бы ей ту, ее любимую, об теятре бы рассказал: ее хлебом не корми, а дай только послушать. Слушает, а сама дрожмя-дрожит, ахтерка!.. Ахтерка ты моя, толстомясенькая…
В сборник «Страсть» Ефима Пермитина, лауреата Государственной премии РСФСР имени Горького, вошли рассказы, основная тема которых — человек и природа, их неразрывная связь.Почти все рассказы, вошедшие в книгу, публикуются впервые. Произведения эти несут на себе отпечаток самобытного таланта автора.
В семнадцатый том «Библиотеки сибирского романа» вошел роман Ефима Николаевича Пермитина (1895–1971) «Ручьи весенние», посвященный молодым покорителям сибирской целины.
Книга «Три поколения» — мой посильный вклад в дело воспитания нашей молодежи на героических примерах прошлого.Познать молодежь — значит заглянуть в завтрашний день. Схватить главные черты ее характера в легендарные годы борьбы за советскую власть на Алтае, показать ее участие в горячую пору хозяйственного переустройства деревни и, наконец, в годы подъема целины — вот задачи, которые я ставил себе на протяжении трех последних десятилетий как рядовой советской литературы в ее славном, большом строю.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Издательская аннотация в книге отсутствует. _____ Короткую и яркую жизнь прожил славный сын бурятского народа Доржи Банзарон. Судьбе этого видного ученого и общественного деятеля и посвящен роман Чимита Цыдендамбаева (1919–1977). Страшное беззаконие, насилие и произвол, с которыми сталкивается юный Доржи, развивают в нем тягу к знаниям, свободомыслие, стремление облегчить участь родного народа. Он поступает в Казанский университет. Ум, образованность, общительный нрав открывают ему сердца и души студентов и преподавателей, среди которых было немало замечательных людей.
Новая автобиографическая повесть И. Лаврова «Путешествие в страну детства».
Первое издание романа «Бабьи тропы» — главного произведения Феоктиста Березовского, над совершенствованием которого он продолжал работать всю жизнь, вышло в 1928 году. Динамичный, трогательный и наполненный узнаваемыми чертами крестьянского быта, роман легко читается и пользуется заметным успехом.Эпическое полотно колоритно рисует быт и нравы сибирского крестьянства, которому характерны оптимизм и жизнелюбие. Автор знакомит читателя с жизнью глухой сибирской деревни в дореволюционную пору и в трагические годы революции и гражданской войны.
Издательская аннотация в книге отсутствует. _____ Горе в семье богатея Епифана Окатова: решил глава семейства публично перед всем честным народом покаяться в «своей неразумной и вредной для советской власти жизни», отречься от злодейского прошлого и отдать дом свой аж на шесть горниц дорогому обществу под школу. Только не верят его словам ни батрачка Фешка, ни казах Аблай, ни бывший пастух Роман… Взято из сети.