Мэби сделал несколько шагов к двери.
— Мэби!
Мэби остановился и ждал, не поворачивая головы.
— Можешь ненавидеть меня, сколько душе угодно. Но ведь это твоя страна! Африка! Останься и помоги мне — ради нее…
Мэби взялся за дверную ручку.
— Тогда убирайся, идиот проклятый! — взорвался Удомо.
Дверь за Мэби захлопнулась. Некоторое время Удомо сидел, глядя на дверь. Затем открыл ящик, достал коробку сигарет. Откинулся на спинку кресла и глубоко затянулся. Надо чем-то успокоить нервы. Он понимал, что рано или поздно начнет пить, чтобы забываться хоть на время. Рано или поздно. Чем позже, тем лучше… Управлять страной — не в бирюльки играть. Каким бы помощником был Мхенди, родись он в Панафрике, а не в Плюралии… Боже, как я устал… А впереди столько дел. Нелегко на своем горбу тащить страну через огромную пропасть, отделяющую вчерашний день от сегодняшнего…
Он потушил окурок и позвонил секретарю.
«Если бы со мной была Лоис, какое это было бы счастье», — успокаиваясь, подумал он.
1
Удомо нажал на гудок и подождал. Молодых людей, которые по ночам охраняли его резиденцию, нигде не было видно. Он снова дал сигнал. Куда они делись? А может, Селина и партия решили, что больше нет необходимости охранять его дом? Интересно будет узнать — почему.
По темной аллее прибежал старший слуга и открыл ворота. Удомо въехал в сад. Слуга запер за ним ворота. Удомо вылез из машины и быстро зашагал по ступенькам крыльца в дом. Слуга что-то крикнул ему вслед, но он не расслышал. Он вошел в гостиную и остановился в дверях как вкопанный. В гостиной сидели Эдибхой и Селина. Очевидно, они уже давно ждали его. Он заставил себя улыбнуться. Их лица остались бесстрастными. Селина в упор смотрела на него. Эдибхой сначала избегал его взгляда, потом поднял глаза, и едва заметная улыбка мелькнула на его лице.
«Как он разжирел, — подумал Удомо. — Не в меру ест, не в меру пьет». И снова — в который раз — отметил про себя, как неприятен стал ему Эдибхой. Он вынул из кармана сигареты и медленно прошел в комнату. Взгляд Селины скользнул по портсигару, затем снова остановился на его лице. Он сел напротив них.
— Ты не ждал нас? — сказала Селина.
— Уже поздно. — Он посмотрел на часы. — Скоро час.
Вошел слуга.
— Можно предложить вам что-нибудь? — спросил Удомо.
— Мне ничего не надо, — сказала Селина.
— Мне тоже, — проронил Эдибхой.
«Значит, дело серьезное», — подумал Удомо.
— Можешь идти спать, — сказал он слуге.
Они подождали, чтобы слуга ушел, затем Селина спросила:
— Хорошо повеселился с белыми?
— Вы об этом приехали разговаривать? — спросил Удомо.
— И об этом тоже.
— Существует правило насчет личных контактов, — сказал Эдибхой.
— Уже поздно, я устал, — ответил Удомо.
— Мы тебя давно дожидаемся, — сказала Селина.
— Созовите завтра заседание исполнительного комитета, там поговорим. Я объясню свое поведение.
Селина скрестила руки на груди.
— Мы поговорим сейчас, Удомо. В прежние времена мы могли разговаривать втроем. Я хочу поговорить так, как мы говорили тогда.
— Хорошо. Только давайте отложим этот разговор до завтра. Я очень устал.
— И все же мы будем говорить сейчас.
«Ну что ж, значит, карты на стол», — подумал Удомо и закурил сигарету.
— Ты тоже на этом настаиваешь, Эди?
— Да.
— Тогда давайте разговаривать. — Он откинулся на спинку кресла и ждал настороженно и внимательно.
— Ты предал нас, — тихо сказала Селина.
Удомо перевел взгляд на Эдибхоя.
— Ты тоже так думаешь, Эди?
— Мы оба так думаем, — сказала Селина. — Поэтому мы и пришли вместе.
— Это так, Эди?
Наконец-то Эдибхой взглянул ему прямо в глаза. Широкая улыбка расплылась по его лицу. Но глаза оставались холодными.
— Да. Ты предал нас.
— Так… Вы говорите «ты предал нас». Кого это «нас»? И в чем заключается мое предательство?
У Селины сверкнули глаза.
— Ты что, финтить вздумал? У белых научился?
— Нет, Селина, финтить я не вздумал. Ты обвиняешь меня. И я хочу знать, в чем, собственно, моя вина. Только и всего.
— Хорошо, Удомо. Я скажу тебе. Ты спрашиваешь, кого ты предал. Ты предал меня. — Теперь в ее голосе не было и следа волнения, он был ровным, спокойным. — Ты предал меня. Я сделала тебя премьер-министром, а ты предал меня. Ты сам знаешь, каким ты был, когда пришел ко мне на рынок восемь лет назад. А сейчас ты премьер-министр. Только потому, что я не прогнала тебя тогда.
— Но в чем же мое предательство?
— Ты спрашиваешь, в чем?
— Да, спрашиваю. Я хочу знать.
— Не обращайся со мной как с ребенком, Удомо.
— Обвиняемый имеет право знать, в чем его обвиняют.
— В нашей стране сейчас больше белых, чем было в те времена, когда здесь хозяйничали англичане.
— Они нужны нам, нам нужны их знания и опыт.
— А как же твое обещание, что они не будут править страной?
— Они и не правят ею. Правим мы. Тебе это должно быть известно, Эди.
— Я больше в этом не уверен, — сказал Эдибхой. — Правда, мы — министры. Мы составляем кабинет. Мы утверждаем законы, но все строительство, вся тяжелая промышленность в руках белых. Они правят нами посредством капитала. Ты сам это знаешь. Потому тебе и приходится закрывать глаза на их клубы, куда не допускаются черные. — Повсюду в стране — на фабриках, на стройках, на строительстве дорог — белые командуют, а черные работают…
