Горничная особых кровей - [48]

«Я неуязвим, горничная».

Как же так, альбинос? Какой же ты неуязвимый, если однажды тебя уже свалила с ног моя пощечина?

Глава 12

Спускаясь по лестнице, я услышала шум возни. Звуки раздавались с этажа, где располагались покои артиста Тоя Ильмонга.

Не удержавшись, я заглянула в коридор и стала свидетельницей интересного зрелища: центавриане-охранники стояли у дверей покоев Тоя Ильмонга. Наша охрана, дарнская, вместе с Гримми, стоит напротив. Обе стороны выглядят так, будто вот-вот начнут бить морды. У Ючи оторван воротник.

Я подошла. Управляющая поглядела на меня без обычной враждебности. После инцидента в гардеробной мы, наконец, все между собой выяснили, и война закончилась. Да и не было никогда войны, если рассудить: просто мы не понимали друг друга, и не хотели понимать.

Управляющая казалась спокойной, о волнении говорили лишь порозовевшие щеки.

— Тебе что, Жарковская?

— Да так, поздороваться подошла. Что тут у вас?

— Артист пожелал привести девок. Девки устроили во дворе драку, и наша охрана их задержала. Господа, — Гримми выразительно поглядела на центавриан, — выразили протест.

— Центаврианская охрана против энгорской?

— Да. И все из-за кучки блудниц. Скажи: будь ты известным артистом, стала бы размениваться на вульгарных девок?

— Нет.

— А прославленный Той Ильмонг никем не брезгует. Каждую ночь кого-то приводит… Мерзко все это. Разве такими должны быть артисты?

Дверь покоев раскрылась, и нам явилась звезда.

Встрепанная, сонная, помятая звезда в винно-красном халате. Ильмонг вытащил из ушей беруши, почесал щеку, на которой остался след от подушки. Одарив нас мутным взглядом, апранец поинтересовался хрипло:

— Ого. У нас тут сборище. Что случилось?

— Сударь, — строго выговорила Гримми. — Это переходит все границы. Меня не интересуют ваши сексуальные пристрастия и вообще ваша личная жизнь, но я обязана поддерживать во вверенном мне особняке порядок. А вы порядок нарушаете.

— Где мои девки?

Даже меня такая наглость поразила, остается только догадываться, что почувствовала Гримми.

— Если разогнали моих девок, то занимайте их место, — зевнув, заявил артист и сделал приглашающий жест рукой: — Прощу вас в обитель любви. Ты тоже заходи, Регина.

— Сударь, еще одно слово, и я вызову вас на поединок!

— «Оттого ты сильно злая, что любви давно не знала!» — продекламировал артист.

Я была уверена, что Гримми апранца убьет. Кажется, похожие мысли появились и у центаврианской охраны, так как они молча оттеснили нас от звезды. Наша охрана начала теснить нас от них. Эдакое молчаливое противостояние.

Звезда еще разок зевнула, велела вернуть девок или найти новых и принести вина и что-то на ужин.

Той вел себя, как запрограммированный на утехи андроид. Раньше я к апранцу особо не приглядывалась, но сейчас стало очевидно: ну, не может он быть настолько озабоченным на самом деле. Ко мне же он тогда, в зоне, не приставал?

Один из центавриан-охранников сказал тоном, не допускающим возражений:

— Гостьи гражданина Ильмонга — наша забота. Уясните это и покиньте коридор.

— Покиньте Дарн, — бросил в ответ Ючи.

Мы отошли от дверей, пошли по коридору к лестнице. Наши парни начали горячо возмущаться; У Гримми стал задумчивый и даже немного отстраненный вид, и меня это насторожило. Я хотела ей сказать, что не стоит пытаться как-то ограничивать Тоя: наверняка, это как-то связано с исследованиями Ветрова, но не успела.

Ильмонг закричал. Один из охраны метнулся в его покои, другой быстро догнал нас и предупредил, чтобы мы оставались на месте, или… Крик стих, а потом Той выскочил в коридор. Весь красный, с перекошенным лицом. Артист запустил пальцы в свои роскошные волосы… Волосы начали лезть клоками. Я не верила своим глазам: волосы у апранца действительно начали выпадать. Мужчина и не пытался их придерживать, наоборот, с остервенением сдирал их с головы. Золотистые и медовые пряди оставались у него в пальцах, осыпались на халат, на пол, на ноги.

Еще несколько суетливых движений, и артист предстал перед нами лысым.

Его руки дрожали, он сам весь дрожал. Еще бы! Длинная грива золотых волос — это его визитная карточка, его особенность.

Без волос он уже не был безупречным апранским красавцем.

— Ты! — пророкотал артист огненно-яростным голосом.

«Какой же у него все-таки красивый голос», — мельком отметила я и посмотрела на Гримми. Она торжествовала. Молча, спокойно, одними только глазами.

— Я ничего не делала, сударь. Я не знаю, как это произошло.

— Лжешь!

Той кинулся к Лили, но охрана его не пустила. Я заметила, что брови и ресницы мужчины тоже начали осыпаться…

Центавриане разбираться не стали, и просто затолкали нас в одну из комнат в коридоре.

Звезду увели, нас заперли. Ильмонг истерил где-то неподалеку, до нас доносились его гневные крики.

— Творческая личность, — хмыкнула я. — Ранимая. Вон как из-за своих волос и бровей переживает.

— Лучше бы переживал о своем либидо, оно у него необузданное.

— Я тебе все хотела сказать, да не успела… Мне кажется, Той не спит с девками.

Гримми поглядела на меня подозрительно.

— А что же он с ними делает?

— Не знаю. Думаю, это вся связано с исследованиями Ветрова. Да и поведение у артиста слишком нарочитое.