Горький мед - [11]
Наступила осень… Я уже стал забывать о Пастухове. Холодный, неуютный день натягивал с севера ватное одеяло низких серых туч. Ветер кружил по улице ржавые листья, они уныло шелестели.
Я шел, задумавшись, в библиотеку и не заметил внезапно выросшую передо мной прямую, как верстовой столб, фигуру в штатском черном пальто и в офицерской, с красным верхом, папахе.
От неожиданности я шарахнулся в сторону, как конь, испугавшийся подозрительного предмета на дороге; но убежать не успел. Атаман поманил меня длинным пальцем:
— А ну-ка подь сюда, молодой человек!
Этот атаман был либералом. Он слыл на весь юрт образованным и даже заходил иногда в школу понаблюдать за преподаванием гимнастики. Отставной подхорунжий, он никогда не прибегал на сборах к ругани, а в обращении со станичниками — к жестким мерам, держался со всеми вежливо, хотя и строго.
Я осторожно, не без боязни, подошел к нему.
— Это ты Бортникова Филиппа сын? — не повышая голоса, спросил атаман.
— Да, я, — вытянув руки по швам, как учил нас в двухклассном училище преподаватель гимнастики, ответил я.
— (И ты учился в нашем училище?
— Так точно, господин атаман. Окончил в этом году.
Я с опаской уставился в длинное, обложенное черной бородкой лицо. Темные строгие глаза его, казалось, пригвоздили меня к земле.
— Что же это вы, молодой человек! Окончили нашу казачью школу да еще с похвальным листом, — продолжал атаман с убийственной вежливостью. — Учителя сказали — учились вы на пятерки… И вдруг такое бесчиние… Да еще супротив старого человека, коему такие, как вы, молокососы должны кланяться за версту. — Атаман позволил голосу зазвучать чуть громче обычного, но вдруг перешел на «ты»: — Знаешь ли ты, балбес, что за такое хулиганство я могу закатать тебя в тюрьму. Чему учили тебя в школе? Чтобы ты стариков: не почитал да еще дрался?
Я стоял не шевелясь, опустив голову. Мимо проходили люди. Я знал: не пройдет и часу, как отец и все в хуторе узнают, как атаман отчитывал меня прямо на улице.
— Ну, что же ты молчишь? — по-прежнему негромко спросил атаман. — Что ты должен ответить на мои слова?
Я подумал об отце, о том, что живем мы на подворье казака из милости, и глухо произнес:
— Господин атаман, я больше не буду. Простите.
— Ну, то-то…
Атаман еще с минуту разглядывал меня — жалкая, потрепанная одежда и удрученный вид мой, наверно, вызвали в нем некоторое сочувствие. О чем-то подумав, он сказал более мягко:
— Иди. Жалко твоего отца — хороший он работник, а то бы… Если ты еще позволишь себе что-нибудь подобное — пеняй на себя. В хуторе бунтовщиков мы не потерпим. Ну! Пшел! Шагом арш!
Я шагнул, как и полагается, с левой ноги — строевой выправке учил нас отставной вахмистр Горохов на «отлично».
После встречи с атаманом я с неделю чувствовал подавленность и страх: а вдруг он передумает и «закатает» меня в тюрьму?.. И все-таки мне как-то льстило, что атаман назвал меня бунтовщиком. Ведь это было время, когда книжные горой целиком завладели моим сознанием. Я запойно читал о боевых похождениях трех мушкетеров и был зачарован бесстрашием д'Артаньяна.
Как-то на улице наскочил на меня Сема Кривошеин. Я не забыл, как он гонялся за мной с отцовской шашкой по школьному двору и срывал с моих штанов неположенные мне лампасы.
Сема шел прямо на меня и умышленно толкнул плечом.
— Здорово, кабан! Как дела?
— Здорово. Дела как сажа бела.
Переулок, на котором мы сошлись, был пустынным, и, признаюсь, я ожидал незамедлительного нападения. Я не сомневался, что история с Пастуховым уже была известна Семе.
— Га-га-га, — по-гусачьи загоготал он, — а ты, оказывается, умеешь драться с дедами. Вот те и кацап-тихоня! Слыхал, слыхал… Ну что ж, давай попробуем со мной?
— Ну что ж… давай, — не думая о последствиях, согласился я и тут же вспомнил обещание, данное атаману, не драться ни при каких обстоятельствах.
Но мои колебания были недолгими. Увлеченный романтикой поединков мушкетеров, я как можно развязнее сказал:
— Погоди, Сема, просто так драться неинтересно. Давай по всем правилам: ты делаешь мне вызов — я его принимаю. Ты спрашиваешь: где мы встретимся? Я назначаю место…
— Постой, постой. Какое такое еще нужно тебе место?
— Да ты что? Кто же из порядочных людей дерется вот так, на улице! — все больше входя в роль заправского дуэлянта, изумился я, — Ведь мы не хулиганы какие-нибудь. Разве ты не читал «Три мушкетера»?
Сема растерялся: он не чуждался воинственной романтики, и ему тоже было гораздо интереснее обставить поединок какими-нибудь эффектными деталями, чем так вот, просто, набить друг другу морду, но он не знал примера для подражания.
— Я слыхал о «Трех мушкетерах», но еще не читал, — сознался Кривошеин.
На душе у меня отлегло: я почувствовал, что незаметно отвожу себя и Сему от слишком заурядной развязки.
— Да где же тебе читать про мушкетеров, когда ты только и зубришь про атамана Платова да генерала Бакланова, — продолжал я его подзуживать. — Нет, Сема, давай сделаем нее по рыцарским правилам. Говори мне: «Так вот, господин Торопыга, меня вы найдете, не гоняясь за мной, слышите?»
Я отвечаю: «Где именно, не угодно ли оказать?» Ты говоришь: «Подле монастыря Дешо», Ну говори же!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман является итогом многолетних раздумий писателя о судьбах молодого поколения, его жизненных исканиях, о проблемах семейного и трудового воспитания, о нравственности и гражданском долге.В центре романа — четверо друзей, молодых инженеров-строителей, стоящих на пороге самостоятельной жизни после окончания института. Автор показывает, что подлинная зрелость приходит не с получением диплома, а в непосредственном познании жизни, в практике трудовых будней.
Роман «Суровая путина» рассказывает о дореволюционном быте рыбаков Нижнего Дона, об их участии в революции.
Повесть Георгия Шолохова-Синявского «Казачья бурса» представляет собой вторую часть автобиографической трилогии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К ЧИТАТЕЛЯММенее следуя приятной традиции делиться воспоминаниями о детстве и юности, писал я этот очерк. Волновало желание рассказать не столько о себе, сколько о былом одного из глухих уголков приазовской степи, о ее навсегда канувших в прошлое суровом быте и нравах, о жестокости и дикости одной части ее обитателей и бесправии и забитости другой.Многое в этом очерке предстает преломленным через детское сознание, но главный герой воспоминаний все же не я, а отец, один из многих рабов былой степи. Это они, безвестные умельцы и мастера, умножали своими мозолистыми, умными руками ее щедрые дары и мало пользовались ими.Небесполезно будет современникам — хозяевам и строителям новой жизни — узнать, чем была более полувека назад наша степь, какие люди жили в ней и прошли по ее дорогам, какие мечты о счастье лелеяли…Буду доволен, если после прочтения невыдуманных степных былей еще величественнее предстанет настоящее — новые люди и дела их, свершаемые на тех полях, где когда-то зрели печаль и гнев угнетенных.Автор.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многие читатели знают Ивана Васильевича Вострышева как журналиста и литературоведа, автора брошюр и статей, пропагандирующих художественную литературу. Родился он в 1904 году в селе Большое Болдино, Горьковской области, в бедной крестьянской семье. В 1925 году вступил в члены КПСС. Более 15 лет работал в редакциях газет и журналов. В годы Великой Отечественной войны был на фронте. В 1949 г. окончил Академию общественных наук, затем работал научным сотрудником Института мировой литературы. Книга И. В. Вострышева «Зимой в Подлипках» посвящена колхозной жизни, судьбам людей современной деревни.