Горькая сладость - [30]

Оставив дверцу машины открытой, Мэгги побежала к подруге. Они крепко обнялись, сияя от радости и рассматривая друг друга.

— Бруки, как же замечательно видеть тебя!

— Я не могу в это поверить! Я просто не могу в это поверить!

— Я здесь! Я уже здесь!

Наконец, отступив немного, Бруки воскликнула:

— Бог мой, посмотрите на нее! Тощая, как щепка. Тебя что, не кормят в Сиэтле?

— Я приехала сюда, чтобы поправиться.

— Ну, это как раз то самое место, которое тебе нужно.

Сделав пируэт, Гленда продемонстрировала свои округлые формы. Каждая беременность добавляла ей пять фунтов веса. Однако для женщины средних лет Гленда была весьма привлекательной, с короткими вьющимися каштановыми волосами, заразительной улыбкой и притягательными карими глазами.

Она похлопала по своим пышным бокам и оглядела себя.

— Как сказал бы Джин, тепло зимой и прохладно летом.

Продолжая смеяться, они направились к дому.

— Входи, знакомься.

На ступеньках ждал Джин Кершнер, высокий, угловатый, одетый в голубые джинсы и выцветшую клетчатую рубашку. Он держал за руку маленькую, не выше его бедра, девочку в длинной ночной рубашке. Пшеничный фермер и счастливый отец, подумала Мэгги, когда он, отпустив ручку ребенка, протянул ей руку для приветствия.

— Значит, это Мэгги. Прошло много времени.

— Привет, Джин, — улыбнулась она неторопливо говорящему мужчине.

— Может быть, теперь, когда ты здесь, Гленда перестанет беспокоиться.

Девочка потянула его за джинсы.

— Папа, кто это?

Он взял малышку на руки.

— Мамина подруга Мэгги. — И пояснил, обращаясь к Мэгги: — Это наша предпоследняя — Крисси.

— Привет, Крисси, — протянула руку Мэгги.

Малышка сунула в рот палец и, застеснявшись, прижалась лбом к подбородку отца.

Смеясь, они прошли в дом, а Гленда в это время рассказывала:

— Остальные дети — кто где. Джастину два, он уже улегся, слава богу. Джулия и Дэнни катаются на нашей лошади Пенелопе. Эрика — на свидании, у нее сейчас прелестный возраст, ей шестнадцать, и она безумно влюблена. Тодд работает в городе, обслуживает столики в «Лакомке». Ему — девятнадцать, и он пытается решить, следует ли связать свою жизнь с военно-воздушными силами. Пол, наш старший, уже вернулся в колледж.

Дом оказался просторным и прочным, с расположенной со стороны фермы кухней, в которой главенствовал стол, окруженный восемью стульями. В огромной жилой комнате, продолжавшей кухню, стояли потертые диван-кровати, телевизор и в конце, перед застекленной верандой, старомодная железная кушетка и два кресла-качалки. Обстановку нельзя было назвать роскошной; выжженная картинка с изображением косули, детские рисунки, декоративные тарелки, комнатные растения... И все же, как только Мэгги вошла, она почувствовала себя дома.

Она сразу же определила, что семьей Бруки управляла твердая, но любящая рука.

— Поцелуй маму, — велел Джин Крисси, — и отправляйся спать.

— Не-ет! — Крисси в знак протеста забила ногами по его животу и свесилась боком через отцовскую руку.

— Да, спорщица.

Крисси обхватила обеими руками лицо отца и попыталась применить женскую уловку:

— Пожа-а-алста, папа, разреши мне лечь попозже?

— Ну и кокетка же ты, — сказал Джин. — Поцелуй маму быстренько, если хочешь.

Прямые длинные волосы Крисси дважды качнулись возле подбородка матери, когда она крепко обняла ее и поцеловала.

— Спокойной ночи, моя сладкая.

Отец на руках отнес девочку наверх.

— Ну, — сказала Гленда, — теперь мы можем побыть одни. И, поскольку я дала слово... — Она открыла холодильник и достала зеленую бутылку с длинным горлышком. — По такому случаю я бы выпила глоток зинфанделя.

— С удовольствием. Особенно после трехчасового общения с моей мамой.

— Как поживает старый сержант Пиерсон?

Это прозвище вернуло память к тем дням, когда Бруки, бывало, шагала по переднему крыльцу Пиерсонов и, прежде чем зайти, решительно салютовала букве «П» на входной двери.

— Раздражает, как всегда. Бруки, я не понимаю, как отец с ней живет. Она, вероятно, следит, когда он ходит в сортир, чтобы удостовериться, что он не забрызгивает крышку унитаза!

— Ужасно, у тебя ведь отец — мировой мужик. Его все любят.

— Я знаю. — Мэгги взяла бокал с вином и сделала глоток. — Спасибо.

Они последовали в дальний конец огромной комнаты, Бруки села в кресло-качалку, а Мэгги — на кушетку, облокотившись на подушку. Мэгги рассказала Бруки, какой критике они с Роем подверглись за то короткое время, пока она была дома. Вниз спустился Джин, сделал глоток из бокала Гленды и поцеловал ее в макушку.

— Веселитесь, — сказал он и благоразумно оставил их наедине.

Однако не прошло и пяти минут, как в комнату с шумом ввалились Джулия и Дэнни, от которых несло конюшней. Они явно испытывали неловкость, когда их знакомили с Мэгги, но держались вежливо и, освободившись, удалились на кухню взбивать «кул-эйд». Затем пришла Эрика со своим приятелем и еще какой-то парочкой. Шумная компания искала газету, чтобы выяснить, какой фильм идет в ближайшем кинотеатре.

— О, привет! — сказала Эрика, когда ее познакомили с Мэгги. — Мы слышали много историй о ваших с мамой школьных делах. Это мои друзья: Мэтт, Карли и Эдам. Мам, можно мы сделаем немного воздушной кукурузы, чтобы взять с собой в кино?