Горькая любовь князя Серебряного - [5]

В глазах Елены полыхал ужас Сжав виски, она прошептала:

— Значит мне одно остается — в омут головой. Морозов повернулся к ней.

— Полно, дитятко, люди знают, что из-за тебя Вяземский и пошел в опричники, погубил душу свою. Правда ли ты его так не любишь? Ведь в силе и красоте ему не откажешь!.. А сердце девичье — воск! Стерпится — слюбится.

— Никогда! — Глаза Елены наполнились слезами. — Скорее сойду в могилу! Я перед иконой поклялась, — прошептала она.

Боярин смотрел на нее проницательным взглядом.

— Елена Дмитриевна, — сказал он, помолчав. — Есть средство спасти тебя. Послушай. Я стар, но еще крепок. Я люблю тебя, как дочь свою… Я был в дружбе с твоими покойными родителями. Поразмысли, Елена, согласна ли ты выйти за меня?

Елена увидела рядом красивое, с чуть сведенными бровями, серьезное лицо боярина Морозова. Слезы навернулись у нее на глазах. Закрыв лицо руками, она склонила голову.

— Подумай хорошенько, — продолжал Морозов. — Нынче же и обвенчаемся в моей домовой церкви. Завтра будет поздно!

Поздним вечером жарко горели свечи в домовой церкви. Перед богатым иконостасом стоял священник.

Напротив него — Елена в подвенечном платье и рядом с ней, осанисто выпрямившийся, боярин Морозов.

— Отвечай, раб божий Дружина, — торжественнее вопрошает священник, — согласен ли ты взять в жены рабу божью Елену?

— Согласен, — ответил Морозов.

— Венчается раба божья Елена рабу божьему Дружине!.. Отвечай, раба божья Елена, — согласна ли ты взять в мужья раба божьего Дружину?

— Согласна, — прошептала Елена, стоящая со склоненной головой.

Священник перекрестил их, надел им на пальцы обручальные кольца, провозгласил:

— Целуйтесь!

Елена, побледнев, со страхом взглянула на своего мужа. Тот склонился к ее губам, нежно поцеловал.

После венчания Елену проводили на ее половину просторного боярского дома. Отныне ей предстояло жить в этих богатых хоромах.

В большой светлице по лавкам были грудами навалены женские наряды. Высокая роскошная кровать занимала чуть ли не половину помещения. Вокруг Елены, безучастно стоявшей посреди опочивальни, крутились сенные девушки, Паша и Дуняша. Они наряжали боярыню. Озорная Паша без умолку тараторила:

— То ли еще будет, боярыня!.. Эти-то наряды, пока ты венчалась, привезли. Наш Дружина Андреич хотя и крут маленько, а на подарки уж как горазд! — Дуняша подала ей богатый кокошник с жемчужными наклонами. Паша приложила его к голове Елены. — Ой чудо, боярыня! Помереть можно за такой кокошник! А уж как личит он боярыне!

— Подарю тебе такой, Пашенька, когда выйдешь замуж, — сказала грустная Елена, и слезы покатились из ее глаз.

— Ну, ну, боярыня! — снова зачастила Паша. — Я, чай, все невесты плачут под первую-то ночь, й все ж не надо огорчать нашего боярина.

— Будет с меня примерять, девушки, — сдерживая слезы, сказала Елена. — Битый час наряжаете.

— А чтоб Дружина Андреич язык проглотил, когда ты сойдешь к ужину!.. Дуняш, к этим сапожкам нужен другой летник! Подай вон тот. — Дуняша поднесла к ним платье с широкими кисейными рукавами и алмазные зарукавники к нему. Паша, быстро разув Елену и оставив ее в одних только сафьяновых сапожках, блестящих золотой нашивкой, стала надевать на нее нижнюю рубашку, приговаривая:- А какие грудки у нашей боярыни!.. А ноженьки! Ну, чистый сахар! Глянь, Дуняша! Я, чай, на всей Москве таких не сыскать!

Как ни горько было Елене сейчас, но она, польщенная, зарделась.

— Полно, Пашенька, стыд какой!

— И какой стыд, когда чистая правда, боярыня! — продолжала свое Паша, одновременно одевая Елену. — Вот уж повезло нашему боярину на старости лет!.. Только ты не думай, боярыня, что он и впрямь такой старый. Он еще и другого молодого за пояс заткнет! Ты бы его в бане поглядела — богатырь, право слово, богатырь! А уж как ловок на нашу сестру! Пока мы его парим да ополаскиваем, он, почитай, нас всех перещупает! — она быстро захлопнула ладонью рот, но глаза ее озорно смеялись.

— Паша! — нахмурилась Елена.

— Ну, что плетет?… Что плетет! — всплеснула руками Дуняша. — Не верь ей, боярыня!

— Прости, боярыня! Пошутила я, — поклонилась Елене Паша и, повернувшись к кровати, сказала:- А уж какое чудо — постель! Век бы с такой постели не слезала!

Оглядела постель и Дуняша.

— Я, чай, боязно на такую постель и всходить, — сказала она.

— А на овин тебе не боязно с нашим ключником! — засмеялась Паша.

— И что плетет!.. Что плетет! — снова всплеснула руками Дуняша.

Дверь открылась, и в светлицу ступил Морозов. Он чуть повел глазами, и обе девки, кланяясь ему на ходу, быстро убежали.

Дружина Андреевич подошел к Елене, взял ее за обе руки, приблизил к себе.

— Здравствуй, моя жена перед людьми и Богом! — торжественно выговорил он. — Пусть теперь попробует кто-нибудь обидеть тебя!

— Спасибо, Дружина Андреич, — вздохнув, сказали Елена.

— Но и ты поклянись тоже. Клянись, что не обесчестишь ты седой головы моей!

— Клянусь, — прошептала Елена.

Морозов рывком обнял ее, жадно и страстно приник к ее губам. Елена, простонав, с трудом освободила губы. Задыхаясь, жалобно попросила:

— Дружина Андреич, молю тебя, повремени немного… Дай мне привыкнуть.

Морозов нахмурился, но быстро превозмог себя, улыбнулся.