Гориллы - [47]

— Не беспокойтесь... уж он-то разыщет вас, если захо­чет... — проговорил он сквозь смех.

Пол знал, что больше он ничего от него не добьется.

— Пока, — коротко бросил он.

Дир, резко обернувшись, правой рукой схватил Пола за шиворот. Пол не стал вырываться, хотя подумал, что при теперешней кондиции их обоих он мог бы сладить со стари­ком.

— Если вы думаете, что Джон — коль скоро он сам вы­брал себе это имя — способен хоть на какое-то незаконное дело, вы глубоко заблуждаетесь. Значит, вы плохо знаете его и плохо знаете меня. Если я говорю, что это мой друг, то человек этот никогда не совершит беззаконный поступок.

— Вы ведь совершаете, — Полу хотелось взглянуть на сидящих в углу полицейских, но все же он предпочел не спускать глаз с Дира. А тот, выпустив Пола, с презрением отодвинулся от него.

— Я?! Это не беззаконие, а война, зарубите себе на носу. И если вы не в состоянии понять разницу, больше ко мне не суйтесь.

Дир схватил свою кружку с пивом и повернулся к компа­нии завсегдатаев. Пол несколько секунд с грустью смотрел на него, затем, ни на кого не глядя, вышел из пивной.

25

Как ни странно, сейчас он впервые попал в дом Фила. С тех пор как пути их разошлись, они иногда встречались по вечерам в пивных или в магазине Мака, ставшем основным местом встреч. Но посещать друг друга на дому... Пол пре­бывал в некотором смущении. Жена Фила — пухлая, розово­щекая матрона — являла собою образец прирожденной суп­руги и матери семейства и сразу же вызвала антипатию у хо­лостяка Шорта, движимого инстинктом самосохранения.

Большая старомодная квартира была заполнена гулом дет­ских голосов, хозяйка потчевала гостя крепким чаем и не­вкусным печеньем — правда, выложенным на парадной фар­форовой тарелочке, а дети умудрились разнести крошки по всей квартире. Фил прятался за очками, по лицу его разлива­лась кроткая улыбка — по мнению Пола, улыбка страсто­терпца. Боже правый, и этого человека он подбил на ночную вылазку! Пола мучила совесть, внутренне он был охвачен смятением. Размеренный мещанский быт Фила действовал на него странным образом: как будто, вторгшись сюда, он привнес с собой нечто гнусное и неприличное.

Минут двадцать ушло на обмен общепринятыми любез­ностями: да, они с Филом давние приятели... да, служили вместе... дети просто очаровательны... нет, у него детей нет… нет, он журналист... нет, это другой их боевой товарищ... Прошло еще минут десять, прежде чем Фил с улыбкой, тер­пеливо, но непреклонно, выставил из кабинета детей, кото­рые никак не желали подчиниться, снова и снова врываясь в комнату.

— Вот чертенята! — с гордостью произнес Фил, когда на­конец они остались одни.

— Да-да, — пробормотал Шорт, у которого на этот счет было собственное мнение. — Как ты объяснил домашним свою ночную отлучку?

— Никак. Я частенько работаю по ночам.

— А если бы мы попались? Ты не задумывался, что было бы с твоей женой и детьми?

Фил, не отвечая на его вопросы, порылся в столе и достал небольшую коробочку. Большая квадратная комната, где они находились, представляла собой смесь лаборатории, ра­бочей мастерской, чулана и кабинета с небольшим письмен­ным столом, книжными стеллажами и миниатюрным холо­дильником. Из глубины шкафа Фил извлек диапроектор и, вытащив из коробочки пленку, вставил ее в аппарат. Он за­пер дверь и погасил свет. Шорт не решился спросить, что он скажет домашним, если те вдруг захотят войти. Перед ним был прежний Фил, которого он знал издавна.

На полотняном экране, прикрепленном к стене, возник первый кадр. Это был счет, присланный некоей автомастер­ской. Пол долго изучал его в надежде, вдруг да удастся на­пасть на след машин, задействованных в похищении, а затем перекрашенных. На всякий случай он списал адрес фирмы, прежде чем сделать знак Филу сменить кадр. На следующих двух снимках тоже были счета, и Пол, ругнувшись, махнул рукой приятелю, а Фил, ехидно усмехнувшись, подчинился. Он наверняка уже разок прошелся по отснятому материалу, и можно было бы сэкономить немало времени, если бы Фил показал лишь то, что сам считал достойным внимания.

Последовали документы, свидетельствующие о приобретении автомобилей, недвижимости, дорогостоящего элек­тронного оборудования. В собственности фирмы было не­сколько загородных домов, системы наблюдения и сигнали­зации, обошедшиеся в баснословные суммы, и двадцать процентов акций предприятия, производящего корм для со­бак. Не было никаких документов, касающихся личной соб­ственности Бултона, а также никаких подтверждений того, что Джону предположительно были выплачены какие-то деньги или что бюджет фирмы время от времени неожидан­но пополнялся крупными суммами.

— Твое мнение? — поинтересовался Шорт.

— Очевидно, остальная документация хранится у него на дому, — безразличным тоном ответил Фил, словно не зная, что это означает очередное насильственное вторжение в ло­гово противника, который теперь уже будет начеку.

Фил включил свет и вынул пленку из проектора.

— С остальных я сделал увеличенные снимки.

Фил подтолкнул Шорту черную папку, а сам достал из хо­лодильничка банку пива, сорвал крышку и потянул пиво прямо из банки.