Гориллы - [35]

Прошло с четверть часа, когда у Гвен зародилось подоз­рение, что Пол опаздывает неспроста. Она не приняла эту мысль всерьез: Пол Шорт не из тех, кто попадает в беду, он умеет постоять за себя.

Прождав еще минут десять, Гвен была вынуждена уйти, поскольку у нее кончался обеденный перерыв. Она оставила у бармена записку для Пола и, прежде чем вернуться в ми­нистерство, из уличного автомата позвонила в Ярд и спроси­ла инспектора Хогарти. Ей было не по себе. Утром, когда они расставались, Хогарти смотрел на нее так, словно собирался расплатиться деньгами за проведенную у нее ночь. Гвен страшно жалела, что в угоду Полу, ради какой-то маловаж­ной полицейской информации, позволила впутать себя в эту нечистоплотную интрижку.

Хогарти делал какие-то язвительные, туманные намеки, и Гвен, смутившись, повесила трубку. Похоже, инспектор во­образил, будто по просьбе Шорта она сама составила этот список похищенных клиентов "Профешнл Секьюрити". Спе­ша на работу, Гвен проклинала в душе и наглеца Хогарти, и Пола, втравившего ее в эту безумную авантюру, и дала себе слово докопаться, кто от ее имени отослал в Скотленд-Ярд злополучный список.

Пусть Хогарти заблуждается, однако в логичности сужде­ний ему не откажешь. Возможно, кто-то из сотрудниц дей­ствительно подстроил такую шутку — скажем, по просьбе своего дружка. Обрадовавшись, что шеф отбыл в провин­цию, Гвен отложила текущую работу и попыталась составить список лиц, кто мог проникнуть в служебное помещение и воспользоваться ее пишущей машинкой и печатью. Любой мог, подумала она, любой, кто сумеет миновать охрану. Нет, надо подойти с другого конца. Кем бы ни был этот человек, он умел делать все то, что и сама Гвен. Напечатан документ вполне профессионально, сопроводительное письмо к нему составлено человеком, который штампует их десятками изо дня в день. Если взглянуть на дело под таким углом зрения, то в расчет могут приниматься максимум десять—двенад­цать женщин. Ну, а поскольку среди женского персонала ве­ликое множество охотниц посплетничать, то нетрудно будет выведать, кто у кого в любовниках.

21

На Пола набросились трое. От них было бы не так-то про­сто отбиться, даже не будь у него руки скованы наручника­ми. Все трое явно обладали немалым опытом, они не боя­лись синяков и царапин, но и на лишний риск идти не хоте­ли. Единственное, что давало Полу хоть какой-то шанс про­тив них, был их расчет на легкую победу — втроем против одного, да еще в наручниках. Да они и собирались не драться, а бить. Правда, и Пола такой оборот событий застиг врасплох. Он знал, что беседа с глазу на глаз с Бултоном бу­дет не из приятных, он допускал даже, что его могут поколо­тить для острастки, но чтобы начать прямо с "обработки"... Пол спохватился лишь в тот момент, когда Бултон грубо втолкнул его в какую-то комнату, и не успел он обрести рав­новесие, как получил подножку. У него искры посыпались из глаз, когда он с размаху плашмя грохнулся физиономией об пол. Шорт скорее почувствовал, чем увидел приближаю­щиеся ноги. Перевернувшись на бок, он захватил их в нож­ницы и рванул что было силы. Затем поднял ногу, нанес удар пяткой и, завершая движение, вскочил на ноги. И во­время: это дало ему возможность увернуться от удара. Уклоняясь и лавируя, он пытался найти место, где можно было хоть секунду передохнуть и сориентироваться, какие силы брошены против него и каким пространством для ма­невра он располагает.

Вот тут-то и выяснилось, что их было трое. Тот, кого Пол захватил в ножницы, тоже успел подняться: к сожалению, упал он навзничь, и удар пяткой пришелся ему в поддых. Свались он ничком, и Пол угодил бы ему по позвоночнику; тогда сейчас против него было бы только двое. Хотя, возмо­жно, что тогда на помощь призвали бы всю гвардию Булто­на и Полу не сносить бы головы. А так, глядишь, и удастся выкарабкаться живым. Пол знал: чем скорее он сдастся, тем легче отделается. Самым разумным было бы сжаться в ко­мок, постараться защитить от ударов голову, почки, низ жи­вота и не оказывать сопротивления истязателям. Если бы еще руки были скованы спереди... Пол выбросил вперед ле­вую ногу, рассчитывая задеть одного из приближающихся противников. Тот чуть отпрянул и снова полез к жертве. Шорт поднял колено, запугивая "гориллу" ударом, а сам бросился половой вперед, целя в живот противнику, словно торпеда, а точнее, как торпеда, ведомая камикадзе. Если бы "горилла" в свою очередь успел выставить колено, то инер­цией броска незащищенное лицо Пола превратилось бы в кровавое месиво. Даже просто отступи "горилла" чуть в сто­рону, и в стремительном падении Шорт разбился бы вдре­безги. Но охранник не успел среагировать. Согнувшись в три погибели от удара в живот восьмидесятипятикилограммо­вым живым тараном, через мгновение он рухнул на пол, до­битый тычком колена в подбородок.

Но остальные двое не мешкали. Пол почувствовал, как ему заехали ногой по ребрам, и почти в тот же миг чей-то каменный кулак настиг его физиономию. Он подставил ку­лаку вздернутое плечо, и следующий  удар  пришелся вскользь, но все равно лицо ожгла адская боль. Нападаю­щего "гориллу" он видел как в тумане. Попытался пнуть его, но, еще не завершив приема, уже понял, что промазал. И снова получил удар ногой в спину, а спереди без устали молотили железные кулаки. Пол согнулся под градом сыплющихся на него ударов, затем упал на колени, а сле­дующий удар свалил его на бок. Он пока еще оставался в со­знании, хотя и не чувствовал ничего, кроме сплошной боли во всем теле, и ничего не видел, кроме мелькания теней, од­нако у него еще достало сил, чтобы из положения лежа пнуть ногой одну из нависших теней и испытать от этого удовлетворение, прежде чем свет окончательно померк в его глазах...