Горемычная - [67]

— Маглорожденная, изучающая руны. Неожиданно. В мое время вы стремились выбрать что-нибудь поэффектнее или попроще. С рунами слишком много возни. И как успехи?

— Я успеваю по школьной программе, сэр.

— И насколько же вы «успеваете»? — ерничает неизвестный.

— На «превосходно», сэр, — усмехаюсь я.

— Ну, тогда, конечно. Простите за непочтительность, скоро и преподавать пойдете? — никак не угомонится некто, как будто я ему на любимую мозоль наступила.

— Из-за чего у вас такое плохое настроение, сэр? — усмехаюсь краешком губ, — Если вам так неприятно со мной общаться, то я, пожалуй, откланяюсь. Могу, если вы соизволите представиться, пригласить на аудиенцию своих чистокровных подруг, дабы вы не утруждали себя общением с неподобающей вашему статусу личностью.

Вот это сказанула, думаю про себя. Откуда вдруг поток такого красноречия? Пожалуй, стоит и правда уйти. Не хватало еще, чтобы меня портреты доводили.

— Отчего же, я готов поддержать беседу со столь интеллектуально развитой особой, — притворно-почтительно откликается мой таинственный собеседник.

— Нет, достопочтенный сэр, насиловать свой мозг и завязывать узлом язык у меня нет никакой охоты. Пожалуй, и вправду приглашу к вам Эйлин. Вот уж кто с детства развлекается подобного рода беседами, — как-то вдруг сдувшись отзываюсь я, — Доброй ночи, сэр.

— Вы даже не желаете узнать, с кем говорили? — раздается язвительный голос.

— Если бы вы хотели, уже бы представились, сэр, — отзываюсь я, отряхивая мантию.

— Лорд Блэк.

Меня разбирает смех, даже не знаю из-за чего, но смеюсь просто неудержимо.

— Простите, сэр, — чуть отдышавшись, произношу я, — не хотела вас оскорбить, но так представиться, все равно, что и вовсе не называться. Клан Блэков столь обширен, а вы явно здесь не первый год томитесь, раз снизошли до разговора с такой, как я, так могут представиться половина магических портретов в Англии. Даже в кабинете директора висит один такой.

— Лорд Толиман Блэк, наглая девчонка.

Но настоящей злости в его голосе не слышно.

— Магистр Толиман Блэк, умерший в конце 18 века?

— Надо же, еще кто-то помнит мое имя?

— Мне повезло, я нашла у старьевщицы хорошую книгу по рунам вашего авторства. Издание, правда, не прижизненное, — не удерживаюсь от шпильки, ну и ладно.

— Так ты еще и нищая?

— Не без того, сэр. Я сирота. Так что, если вы исчерпали свои вопросы…

— Не гони фестралов, девочка, — вдруг переходит на более серьезный тон лорд, — Какой сейчас год?

— Апрель 1957 года, лорд Блэк.

— Значит, я здесь отдыхаю уже 70 лет. Однако… — шепчет мужчина. — Был бы весьма признателен вам, мисс Кросс, если бы вы деактивировали цепочку и я, наконец, смог увидеть с кем имею честь разговаривать, — довольно быстро пришел в себя лорд Блэк.

Нельзя сказать, что я сразу бросилась выполнять просьбу. Была подлая мыслишка поторговаться, но она была отброшена, как непродуктивная. Не хватает во мне хитрости и изворотливости ума, так что все равно проиграю, да еще и мнение обо мне сложится не самое лестное. Побуду пока гриффиндоркой, решила я, вытягивая остатки магии из рунной цепочки. Чего зря языком чесать, правда?

С портрета на меня смотрел седой, как лунь, и весьма представительный мужчина. Ему бы меч в руки, и никто не догадается, что перед ним великий ученый. И как он сюда попал? Род процветает. Потомков море. Такими сокровищами не разбрасываются.

Меня тоже рассматривали с любопытством. Присмотрелась внимательнее к раме и присвистнула, про себя, конечно. Рама тоже испещрена рунами, покинуть сей холст магистр не сможет.

— Кто же вас так не любит, магистр? — не удержалась я от вопроса.

Мерлин мой, Снейпа мне, Снейпа. Меня прожгли таким взглядом, что мой любимый Северус — белая ласковая овечка.

— Извините, сэр. Безусловно, это не мое дело. Вам еще чем-то помочь?

Конечно, это только портрет, но ведь они помнят, наверное, и чувствуют. Каково это — провести столько десятилетий, запертым, и в темноте. Кто-то знатно над ним поиздевался. Магистра рун запереть в собственном портрете посредством этих самых рун. Обездвижить, ослепить, скрыть от посторонних глаз, НО оставить слух.

— Будет время, приходите завтра поговорить. И, если не затруднит, зажгите ближайший факел сбоку от портрета. Пока же я хотел бы остаться один, — говорит магистр, отходя вглубь собственного портрета и усаживаясь в кресло у камина.

— Всего доброго, сэр. Непременно буду, если не случится ничего непредвиденного, — легко слетает с губ обещание.

И я прихожу на следующий день, сразу после ужина. А потом на следующий, и на следующий тоже. У нас очень странные и «рваные» разговоры. То магистр начинает тестировать меня на знание своего предмета, то интересуется политической обстановкой в стране, а потом расспрашивает о собственных потомках. Ответы на первую категорию вопросов редко удовлетворяют магистра. В политике я вообще не разбираюсь, и это раздражает его, но, пробормотав себе под нос: «Что взять с женщин?» — мужчина больше не касается этой темы. Про Блэков я тоже не слишком много знаю, они же не отчитываются передо мной. Разве что мне известно, когда умер директор Финеас Блэк, в 1926 году. Реакцией на эту информацию является злорадная улыбка магистра Толимана. Скупая информация об остальных, которую я сообщаю, удостаивается лишь скупого хмыканья.