Горец. Чужие. Чернокнижник - [57]

Пассажиры ощутили внезапный толчок от резкого ускорения и заволновались. Те, кто плохо держался, попросту попадали. Посыпались проклятья и ругательства. Однако словесное проявление эмоций длилось совсем недолго: скорость стремительно нарастала. Чувство самосохранения в людях победило всё остальное. Каждый старался занять как можно более удобное положение, хотя времени на выбор хорошей позиции хватило только самым энергичным.

Максимально возможная для метро скорость равнялась 180 милям в час. Станцию «Улица Неймана» электропоезд проскочил на скорости в 228 миль. Ожидавшие на платформе с ужасом отскочили от промчавшейся мимо махины. Катано оглянулся, увидел, что происходит в вагонах, и удовлетворенно засмеялся. Людей охватил беспредельный ужас, крики слились в сплошной протяжный вой, нараставший и убывавший по какой-то странной закономерности. Сумки, авоськи, чемоданы и кейсы устремились в направлении, противоположном движению. Вещи уже никого не интересовали. Опасность достигла критической отметки — под угрозой находилась человеческая жизнь.

Генерала порадовало, что электронное табло скорости было сделано с большим запасом. Трехзначные цифры оно считало великолепно. Мимо «Площади мира» состав промчался с цифрой 432 на спидометре. Те, кто здесь ожидал поезд, уже не отделались только легким испугом. За нелепую привычку стоять возле самого края платформы многие заработали электрический разряд невероятной силы. Находившихся чуть дальше достало только воздушной волной. Позднеё пресса сообщит о четырех смертельных исходах на этой станции.

С такой бешеной скоростью поезд несла энергия витано.

Графитные скользящие проводники очень быстро стерлись до основания, а обнаженные металлические части щеток уменьшались на глазах, превращаясь в огромные фонтаны искр. Дикий восторг Катано перешел всё границы. Еще, еще — добавлял скорости генерал. Ему нравились эти две дрожащие стальные полоски, несущиеся навстречу и сливающиеся в сплошную неровную линию осветительные фонари. Разрез станций на такой скорости приобретал формы оригинальных геометрических фантазий.

Стекла уцелели только в некоторых местах. Повсюду искрилась электрическая проводка, с треском взрывались осветители. Прореха, сделанная Катано при приземлении, разрослась до внушительных размеров. Ураганный ветер сбивал людей с ног, подхватывал их, как легкие игрушки, и швырял на торцевые панели. Те, у кого хватало сил держаться за стойки, развевались на ветру в строго горизонтальном положении. Беспощадная стихия распоряжалась человеческими телами по своему усмотрению. Огромные перегрузки выдержали далеко не все.

Впоследствии корреспондентам газет так и не удалось вытянуть из уцелевших счастливчиков ни одного вразумительного рассказа о пережитых минутах.

Самое страшное людей ожидало впереди. Катано хорошо представлял конечный пункт своего «путешествия». Усилием собственной энергии он сорвал поезд с рельсов и направил прямо в гранитную стену, чтобы попасть к Гранд-парку, за которым находилось центральное городское кладбище. Именно туда и хотел попасть генерал.

Поезд пробил стену на скорости 835 миль в час и почти мгновенно остановился. Под тяжелыми обломками стены и под самим вагоном погибло еще 7 человек, которые, по-видимому, даже не успели испугаться. Катано с довольной улыбкой представил, что произошло при таком стремительном торможении в вагонах:

— Неплохо! Следующая остановка!

В суматохе генерал спокойно выбрался из вагона, перелез через обломки стены и без особых проблем затерялся среди людей.

* * *

Во время «забав» в метро генерал выплеснул излишки своей энергии и почувствовал себя вполне умиротворенно. Он побродил между одичавшими цветочными клумбами парка, постоял у весьма живописного прудика, где печальные старушки подкармливали одиноких уток, в душе посмеялся над сентиментальностью людей. Прогулялся метров триста по темным душным аллеям перешел дорогу и очутился на кладбище, несмотря на трудные времена достаточно хорошо ухоженном.

Здесь заканчивали люди свой земной путь. Удивительно коротка жизнь человека, бесконечно глубоки его заблуждения. И все-таки многие из них умирают с чувством удовлетворения. Катано об этом знал. Знал и не понимал. Ни власти над подобными себе, ни богатства, ни энергии. И при этом — полная убежденность в правильности прожитой жизни. Большинству жителей Зайста подобные мысли вообще никогда не приходили в голову. Странные люди. Где-то в очень отдаленных закоулках своего сознания Катано обнаружил скользкую змею зависти. Впрочем, укусы её были абсолютно не опасны.

Через несколько минут генерал был уже на месте. Издалека он увидел стоящего на коленях перед могилой своего злейшего врага Конора Мак-Левуда из клана Мак-Левудов. Тот почти не изменился с тех пор, когда диктатор встречался с ним в последний раз. Те же длинные волосы, те же прекрасные черты мужественного лица, то же энергичное сильное тело. Только таким и мог быть достойный противник. Мак-Левуд и Катано были чем-то даже похожи между собой.

Катано сам был виноват в случившемся. Беспокойная жизнь диктатора на Зайсте омрачалась больше всего предсказанным мудрецами Возрождением. Это страшное слово было тесно связано с именем Мак-Левуда. Именно он и только он мог свергнуть диктатора и установить справедливое распределение энергии. Он был одним из тех немногих, кто мог убить Катано.