Горе и Беда - [16]

— Там все узнаете! Ах, да! Армен, у меня у верхнем ящике стола колечко лежит! То самое, из клада Буратино! Захвати его обязательно!

— Нет! Неужели это то, о чем я думаю? Колечко? ЗАГС? Ты нас покидаешь? Вот так, без предупреждения? — голосил в трубку Армен, но я уже его не слушал.

Возле дома я попросил Глеба купить подходящий букет. Со стороны могло показаться странным, что я шефа, причем высшего мага за цветами гоняю, но мы с Глебом через многое прошли. И на людях я всегда субординации придерживаюсь. К тому же Глеб понимает, в какой ситуации я оказался, и искренне сочувствует мне. Да и невелик труд, за цветочками сходить!

Сам же рванул в квартиру сменить одежду и спрятать кое-что компрометирующее меня. К счастью, только вчера я генеральную уборку делал, так что в квартире был относительный порядок. Душ я принял за пять минут, на бритье потратил две, и на одежду и окончательный марафет ушло еще минут пять-шесть. Никогда не думал, что буду в такой спешке собираться на собственную свадьбу!

Через двадцать пять минут я стоял возле подъезда, в отличном костюме-тройке, выбритый, причесанный, и благоухающий. Бабулька-хохотушка, Алевтина Петровна, жившая на первом этаже, узрела меня через оконное стекло и одобрительно кивая, показала мне большой палец. Хорошая старушка, веселая и сплетни не любит.

— О, здорово Слав! — мой сосед снизу, Пашка, бежал, судя по торчащему из пакета батону, из магазина. — Ты чего так вырядился? Жениться что ли собрался?

— Угадал, — со вздохом кивнул я.

— Правда, что ль?

— Куда уж правдее.

— А чего в понедельник? Обычно в пятницу или субботу?

— Выходной хотелось, а шеф, зараза, не отпускает без веской причины. Вот, пришлось под венец идти.

— Ну, давай! Давно пора! — явно не поверив в мое срочное изменение семейного положения, Пашка хлопнул меня по плечу и поспешил к тоскующей без батона жене.

Через минуту возле меня остановился автомобиль шефа.

— Садись, новобрачный, поедем тебя свободы лишать!

— И тебе того же и по тому же месту, — привычно огрызнулся я, забираясь в салон. — Букет купил?

— Вон, на заднем сидении лежит, — мотнул головой шеф, трогаясь с места.

Минуты две я изучал букет. Вдумчиво, роясь в памяти.

— Глеб, а сколько в букете цветочков? — поинтересовался я.

— Сорок одна роза! — гордо ответил Глеб. — Самые свежие, сам выбирал!

— А почему именно сорок одна?

— Не знаю. Просто число красивое.

— А цвет? Бледно-розовый что означает?

— И этого не знаю.

— Красный, если я не ошибаюсь, на языке цветов значит "я тебя люблю". Желтый, вроде бы к разлуке. А вот бледно-розовый к чему?

— Ты думаешь, твоя графиня знает земной язык цветов? — скептически взглянул на меня Глеб. — Даже если у них тоже нечто подобное существует, наверняка значения разные. Может у них там розы вообще не водятся!

— Чего уж тут, — вздохнул я. — Ой, чувствую хлебну я непоняток с этой Бедорианной!

— А тебе даже подходит! — вдруг рассмеялся Глеб. — Бедорианна! Беда! Горе и Беда! Вот у вас семейка!

— Да я уже этот момент прочувствовал! — отмахнулся я.

На самом деле, как только я услышал имя моей невесты, понял, что от женитьбы мне не отвертеться. Судьба! Ну не мог я со своим именем на Наташе или Тане жениться! Вот папочка удружил! Сына решил оригинально назвать! Нет, чтобы Ростиславом или Добрыней наконец! Выбрал так уж выбрал! А теперь Беда на мою голову свалилась! И не одна, учитывая скорое разрушение барьера. Правду говорят, беда одна не приходит!

Возле ЗАГСа нас уже поджидали коллеги. Как только я покинул автомобиль, они всем скопом бросились ко мне, проигнорировав даже присутствие шефа.

— Горюшко, так это правда? — заглядывая мне в глаза, спросила Зина. — Нам Петр Кузьмич кратко ситуацию объяснил.

— Правда, мам Зина, — признался я. — Жертвую собой ради мира во всем мире!

— Слав, а она красивая? А сколько ей лет? А ты, правда, теперь князь? Вы вместе жить будете? А работать она в нашем отделе будет? — затараторила Наташа.

— Замолчи, женщина! — сурово отдернул ее Армен. — Видишь, плохо мужчине, а ты еще со своими вопросами! Дай ему в себя прийти! А пока приходишь, скажи, она красивая?

Виктор молча хлопнул Армена по макушке. Он вообще не многословный, предпочитает не говорить, а делать. Армен на Виктора не обиделся, просто пообещал зарезать при случае. Вот только к дедушке съездит, фамильный кинжал возьмет и обязательно зарежет. Простым ножом такого близкого друга резать нельзя. Пока у Армена кинжала не было, Виктор безнаказанно еще раз шлепнул его по макушке.

— Значит, Мамонт здесь? — спросил я, не обращая внимания на их дурачества. — А моя ненаглядная?

— Ее пока нет, — ответила Наташа. — Сами ждем. Петр Кузьмич сказал, что она вот-вот подъедет.

— Все время ее на месте нет! — хмыкнул я. — Непорядок! Армен, ты кольцо привез?

— Абижаешь, брат! Канечна привез!

— Постой, Слав! — Зина схватила меня за руку. — Ты что, хочешь ей это страшилище на палец надеть? Слав, я все понимаю, но тебе еще с ней жить. Не стоит сразу, с первой минуты отношения обострять.

— А ты знаешь, как она на меня смотрела! — снова вскипел я. — С каким презрением! У меня тоже гордость есть!

— Есть у тебя, гордость, есть. Кто же спорит! А вот мстить девушке это не по-мужски. — Судя по тому, что ярость куда-то улетучилась, Зина применила ко мне какое-то успокаивающее заклинание. — Ты ее тоже пойми. Из родного мира забрали, замуж идти заставляют. И увидела она тебя в живую за пару часов до свадьбы. Пожалей девочку, может быть она хорошая!