Гордячка - [2]

– Сию секунду я приготовлю вам ванну, – добавила Люси; по ее тону можно было понять, что вопрос об отъезде из Лондона пока закрыт. – Ваша матушка просила меня передать вам, чтобы вы сегодня непременно были готовы вовремя, и я позабочусь о том, чтобы желание ее милости было исполнено.

– О, Люси, ты прекрасно знаешь, что я никогда не опаздываю! – проворчала Сэйбл, но камеристки уже и след простыл, а из оставленной ею в спешке открытой двери потянуло холодом. Сэйбл притворила дверь и улыбнулась, с любовью подумав о Люси, но ее зеленые глаза вновь мятежно сверкнули, когда она, повернувшись, увидела свое белое платье, разложенное на покрывале среди кисейных нижних юбок. Люси сказала, что до их отъезда надо потерпеть несколько недель, но ясно, что им не удастся скоро выбраться отсюда. Еще бы, не зря же Дерек Хэверти не оставляет ее в покое ни на минуту, докучая хуже горькой редьки своими назойливыми ухаживаниями и просьбами выйти за него замуж.

Если бы она могла поговорить о нем со своей матерью, с грустью думала девушка, но понимала, что этого нельзя делать. В конце концов причиной их приезда в Лондон была болезнь леди Рэйвен Сен-Жермен. Хотя зима тут так же холодна, как и в Корнуолле, отец Сэйбл решил, что в столице его жене будет обеспечен лучший медицинский уход, чем в их графстве. Ужасный мучительный кашель и боль в груди, от которых мать страдала с начала осени, к счастью, прошли, но Сэйбл была рада решению отца остаться в Лондоне лишь до наступления весны.

Глаза девушки потеплели, когда она вспомнила о Нортхэде. Нечего и сомневаться в том, что и ее любимая кобыла с нетерпением ждет, когда они снова поскачут по холмистым вересковым пустошам, простирающимся до самого берега моря. И потом: сколько же месяцев прошло с того дня, когда она в последний раз видела брата Эдварда? Это было, когда он приезжал, чтобы вместе провести рождественские праздники, и вот – уже начало марта!

Сердце Сэйбл переполнилось гордостью за брата: ведь управлять поместьем – это большая ответственность, но семнадцатилетнему Неду поручено управлять Нортхэдом в отсутствие графа, и это свидетельствует о доверии отца к сыну. Она ужасно скучала по брату, и лишь присутствие в Лондоне Лайма, младшего братца, несколько смягчало ее тоску. Сэйбл подозревала, что такие же чувства испытывают и ее родители, и ей совсем не хотелось усиливать тревогу матери о доме, обременяя ее своими бедами.

– Вы готовы принять ванну, миледи?

Очнувшись от своих мыслей, Сэйбл кивнула и последовала за Люси в гостиную, где на роскошном красном ковре стояла неглубокая ванночка, наполненная ароматной водой. Девушка ловким движением собрала свои атласные волосы в массивный пучок и закрепила его заколками, прежде чем сбросить чесучовый пеньюар на пол и ступить в воду. Вздохнув, она закрыла глаза и ощутила блаженное умиротворение. И хотя впереди маячил нудный вечер с Дереком Хэверти, она не хотела думать об этом. Лучше помечтать о Нортхэде и о том, как счастливо они снова заживут дома вместе с Недом. «Если только это будет зависеть от меня, – твердо сказала себе Сэйбл, – я больше ни за что не покину Корнуолл! Ни за что!»

Намылив тонкие пальцы куском ароматного мыла, она тщательно умылась. Ворчливая Люси еще утром вымыла ей волосы, чтобы «они не пахли лошадьми», и теперь Сэйбл улыбалась, вспоминая, что Люси всегда была недовольна молодой хозяйкой за то, что она так много времени проводит в конюшне.

«Иногда мне кажется, что я предпочла бы вообще водить компанию с папиными лошадьми, а не со скучными людьми, которые здесь живут!» – бормотала Сэйбл, беря полотенце и растираясь им. По правде говоря, ей нравились знакомые ее родителей, и она сама подружилась кое с кем, но Дерек Хэверти и ему подобные раздражали ее с самого первого дня. Сэйбл впервые вывезли в свет в начале прошлой осени, и с той поры у нее не было ни минуты покоя. Отец предупреждал ее до приезда в Лондон, что за ней начнут назойливо ухаживать, но она даже не представляла себе, что при каждом ее появлении в обществе она будет в центре внимания толпы воздыхателей.

«Они набрасываются на меня, как стая голодных волков!» – говорила она себе, отложив полотенце и надевая кружевное белье, приготовленное для нее Люси. Она натягивала чулок на шелковистую кожу ноги, когда вошедшая камеристка нетерпеливо бросила взгляд на бронзовые часы, которые размеренно тикали на резной мраморной каминной полочке.

– Позвольте мне помочь вам одеться, – предложила Люси, довольная тем, что Сэйбл не задержалась с купанием, как можно было ожидать.

Сэйбл терпеливо подчинилась, и докучливая Люси с азартом принялась манипулировать ворохом нижних юбок с кринолинами, укладывая их в хитром порядке на обручах. Расправив колыхающиеся парчовые юбки платья и застегнув бесчисленные крошечные перламутровые пуговки на спине девушки, Люси наконец, отступив на шаг, критическим взглядом оценила свою работу.

– Остается привести в порядок ваши волосы, миледи, – одобрительно прокудахтала она, – и тогда можете быть уверены, что все мужчины окажутся у ваших ног.

Сэйбл иронически усмехнулась: