Гордиев узел - [95]

Между тем пришелец каким-то образом умудрился превратить стенной шкаф в комнате Мики в зону перехода из одного измерения в другое, и оттуда непрерывной чередой вываливались все новые его соплеменники. Под покровом ночи Мики потихоньку отпирала дверь парадного входа и выпускала крабов на улицу.

Мусора в городе было хоть отбавляй.

Пришельцы с удовольствием превращали его в пищу и жировали.

Город неуклонно хорошел прямо на глазах у изумленных жителей. Из наставленных повсюду мусорных контейнеров пропадало все, вплоть до брошенных велосипедов и сухих листьев, хотя не заметно было, чтобы их кто-нибудь убирал. Специальные обследования показали, что даже с речного дна стали исчезать вредные илистые отложения. Мало того, в прозрачных водах реки Ёдогава теперь косяками носились рыбки невиданной окраски. Понятное дело, они служили кормом для крабов-пришельцев.

В газете «Санкэй симбун» появилось эссе известного писателя Сакё Комацу.

«В последнее время, — отмечалось в нем, — Осака чарует взор не меньше, чем Париж. Да и с точки зрения географической между двумя этими городами существует определенное сходство. Ёдогава и ее приток Оокава напоминают Сену, Цутэнкаку[85] — вылитая Эйфелева башня, а остров Наканосима как две капли воды похож на Сите. Когда-то в Осаке границы между городскими районами именовались „линиями“. Отсюда впоследствии возникли нынешние названия улиц: линия Синсайбаси, линия Эбисубаси. Разве это не созвучно таким парижским названиям, как улица Сен-Жермен или проспект Елисейские поля?..»

Город Осака сверкал и преображался. Зато жителям все чаще попадались на глаза какие-то невиданные существа. Прошло полгода.

Состояние Мики исчислялось уже тремястами миллионами иен, но она по-прежнему коротала дни в окружении любимых фирменных вещей и красавчиков, своих подчиненных, а время от времени еще и баловалась наркотиками.

Однажды вечером, когда она дремала в своей спальне, из соседней комнаты, в которой находился стенной шкаф, послышался какой-то грохот. Это был совсем не тот привычный звук, с которым плюхались на пол явившиеся из другого измерения крабы-пришельцы.

Когда Мики впервые увидела его, она решила, что у нее начались глюки.

Хватая расслабленными передними конечностями крабов-пришельцев, он с хрустом пожирал их вместе с панцирем.

Тело у незваного гостя было полосатое, модной раскраски «под зебру», но без всякой шерсти. Передвигался он на двух ногах и занимал вертикальное положение в пространстве. К тому же у него был хвост, похожий на бревно. Из пасти с острыми, как кинжалы, зубами вытекала зеленоватая жижа, напоминающая крабовое «мисо»[86].

Роста он был огромного, доставал головой до потолка.

Хозяйка и гость встретились глазами.

Как представительница человеческого рода, Мики, издала громкий вопль.

Похожее на динозавра чудище ответило ей грозным ревом.

Чувство, возникшее при этом у обоих, было бы трудно назвать любовью с первого взгляда, скорее, речь могла идти о непреодолимом, до дрожи, отвращении.

Однако в отличие от аналогичной ситуации с крабом-пришельцем, на сей раз Мики явно проигрывала противнику в физической силе.

Вспомнив, как однажды ей пришлось заменять танцовщицу в клубе, Мики закружилась по комнате.

Между прочим, известно ли вам, откуда произошла улыбка?

Согласно одной из наиболее вероятных гипотез, она возникла из особого выражения, которое появляется на физиономии у млекопитающих в минуту опасности: приготовившись дать отпор противнику, они резко растягивают рот в стороны и скалят зубы. С течением времени, утверждают сторонники данной гипотезы, эта гримаса, первоначально выражавшая ужас и готовность к обороне, стала означать нечто совершенно иное — покорность, миролюбие, наконец, дружеское расположение.

Почему бы не предположить, что и танец произошел от телодвижений, некогда выражавших ужас и готовность к обороне при встрече с представителем чуждого племени?

Нефритовые глаза динозавра следовали за танцовщицей, затем он стал качать головой в такт ее движениям. При этом грубая кожа на его шее то собиралась в складки, то расправлялась. «Совсем как у наших клиентов, — подумала Мики. — Ну прямо один к одному. Ох уж эти облезлые типы среднего возраста! Не будь у них тугих кошельков, и глядеть бы на них не стала!»

— Откуда вы к нам пожаловали? — осведомилась Мики.

Когда динозавр заговорил, от звуков его голоса задрожали оконные стекла.

— Ты слыхала о теории многомерности вселенной? Наверняка не слыхала. Где уж вам, обезьяньему семени, иметь понятие о таких высоких материях.

— Ну вот, еще один пришелец с этим ужасным осакским выговором...

— Попрошу не путать нас с крабами. Мы — носители высшего разума. Наши предки — могущественные динозавры, которые на протяжении миллионов лет обитали и на вашей планете.

— О-ой, так вы к тому же еще и кладезь китайской премудрости...

Мики не смогла бы объяснить, что в точности означает это выражение, но она не раз слышала его из уст менеджера: именно так он за глаза именовал клиентов, кичащихся своей образованностью.

Пусть у нее и не было глубоких познаний по части классификации живых организмов, этот биологический тип она изучила досконально. Субчики, для которых первейшим критерием самооценки служит принадлежность к престижной компании или диплом элитарного учебного заведения. Из всех завсегдатаев клуба эти — самые отвратные. Чтоб вас черти съели!!!