Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [53]

В 1857 году погибла таким образом, за исключением одного, целая группа, принадлежавшая к одной фамилии. Старик Пшикуи-Борок из племени Вайа с реки Убин в Шапсугии в своей жизни более сотни раз переходил кордон, нанося свои страшные визиты стране черноморских казаков, и всегда отделывался более или менее счастливо. Он жил уже много лет спокойно в своем юнэ, когда ему году на 70-м вздумалось опять жениться. Но случилось так, что он, переплативший так много денег за жен своих сыновей и внуков, не был в состоянии за свою собственную невесту внести плату, которая, имея в виду его возраст, была довольно высока. Опечаленный, он собрал однажды своих сыновей и взрослых внуков на семейный совет и предложил им предпринять под его предводительством набег в Черноморье. Он знал один хутор, приблизительно на расстоянии пяти часов от Кубани, который лет 20 назад был им разграблен и сожжен. Он узнал, что на этом месте построен теперь другой прекрасный хутор, в котором живет сотник[63] со своим семейством.

Опытность старого отца была порукой молодым людям в почти верной удаче. Весело было приведено в порядок оружие, приготовлено продовольствие, и в тот же день после обеда вся группа отправилась в путь на Кубань. Она состояла из старика, который бодро, как молодой, шел впереди, шести его сыновей, четырех внуков и двух дальних родственников – в целом из 13 человек. Подойдя к пограничной реке, они после наступления вечера перебрались на другой берег и пошли дальше вперед. Все шло благополучно, банда не встретила никаких патрулей; старик, который знал каждую тропинку, шел в течение часа непрерывно вперед, часто по колено в воде, через камыши; все следовали за ним и не оставляли никаких следов. Еще час шли они в камышах, потом вступили на кукурузные поля и двигались так быстро, что еще задолго до наступления дня подошли близко к назначенному хутору. Здесь они остановились для отдыха и решили спокойно переждать день, а потом через два часа после наступления темноты, как только не видно будет никакого движения на хуторе, напасть на него.

Медленно тянулся жаркий летний день, особенно потому, что все должны были лежать в полной тишине. Старик выполз один раз немного вперед, чтобы осмотреть поближе хутор и поискать воды, но, услышав человеческие голоса и лай собак, поспешно вернулся обратно. Когда стало совершенно темно, по знаку старика поднялась вся банда и, быстро осмотрев свое оружие, скорым шагом двинулась в путь. Подойдя к внешнему забору хутора, разбойники, к их ужасу, увидели, что все окна освещены, много народу входит и выходит, слышатся звуки веселой музыки. Как ни охотно обычно абазы слушают музыку, но теперь она произвела на них отвратительное впечатление. Под высоким забором, согнувшись, они совещались, как поступить; некоторые хотели напасть наудачу, но старик решил, что нужно тихо возвращаться обратно под прежнее прикрытие и ожидать следующей ночи.

Плохой обычай много разговаривать оказался для них роковым. Одна из дворовых собак почуяла чужих и начала громко лаять, к ней подоспели другие, и, наконец, целая стая собак напала на грабителей. Несчастье никогда не приходит одно: нужно было еще, чтобы из ворот хутора выехал верховой казак, который, думая, что собаки напали на дикую свинью или другого хищного зверя, подскакал на бешеный лай и вдруг, пораженный, оказался среди группы абазов. Один из молодых разбойников необдуманно выстрелил в него; казак с ужасным криком упал с лошади, и абазы, преследуемые собаками, наконец обратились в бегство.

Причина большого движения на хуторе была сходна с той, которая послужила поводом для старого Пшикуи к его последней экспедиции. Сын сотника привез свою невесту в отцовский дом, и праздновалась их свадьба. Более сотни казачьих офицеров, их семейства и прислуга собрались на хуторе. Когда раздался неистовый собачий лай, выстрел и громкий болезненный крик, со двора выскочило много людей и около забора нашли казака, плавающего в своей крови. Он был тяжело ранен; но рассказал, что вблизи хутора находится большая банда черкесов.

После этого страшного известия русские забаррикадировали, насколько было возможно наспех, двор и послали четырех казаков с требованием помощи в ближайшую станицу. Через час уже гремели пушечные выстрелы из станицы, горели тревожные сигналы, и скоро по всей местности и вдоль кордонной линии были видны и слышны сигналы об опасности. Через два часа на хутор прискакали во весь опор несколько сот казаков.

Между тем абазы, которые искали защиты в кукурузных полях, опять долго совещались, что делать дальше. Бежать через границу, находящуюся на расстоянии пяти часов, было немыслимо: вероятно, тревога об их прибытии за реку дана на границу и стража усилена. Оставаться вблизи хутора не представлялось также возможным; тогда старик предложил в продолжение нескольких часов идти в глубь страны; бесконечные кукурузные поля предоставляли им некоторую защиту, продовольствие они еще имели, кроме того, кукуруза наполовину созрела, в случае надобности они могли ею утолить свой голод. В надежде, что враг их там не ожидает, но будет искать по направлению к Кубани, они двинулись в дорогу. Но казаки знают уже такие военные хитрости; в то время как одна часть действительно обыскивала поля по дороге к реке, другая с помощью собак обыскивала местность в противоположной стороне – в глубину страны. Абазы были открыты. «Обратно, к хутору!» – закричал старик. Разбойники подняли свой дикий пронзительный боевой крик, по которому невозможно понять, происходит ли он из горла 13 или 100 человек. Казаки, от которых численность врага была скрыта высокой кукурузой и темнотой, пораженные, отскочили назад, и вся банда бешеным бегом двинулась по направлению к хутору, который находился теперь на расстоянии более часа ходьбы. Под непрерывным ружейным огнем с обеих сторон продолжалась бешеная погоня через поля. Казаки не решались броситься на бегущих, только один из последних был легко ранен в руку. Приблизившись к хутору, абреки нашли ворота запертыми и были встречены сильным оружейным огнем из-за забора, пули преследователей делали их положение еще более критическими: один из них пал, второй был тяжело ранен.