Горбун, или Маленький парижанин - [211]

— Господин председатель, — ответила более высокая из дам, — я вдова Филиппа Лотарингского, герцога де Невера.

— Вот как? — удивился Сегре. — Но насколько мне известно, вдова де Невера замужем за принцем Гонзаго?

— Я и есть принцесса Гонзаго, — с каким-то отвращением произнесла дама.

Отвесив несколько парадных поклонов, председатель поспешил к прихожей.

— Два кресла, бездельники! — вскричал он. — Нет, рано или поздно мне придется всех вас прогнать!

Его страшный вопль заставил забегать привратников, прислужников, жезлоносцев, посыльных, переписчиков и прочую шушеру Дворца правосудия, плесневевшую в соседних каморках.

Толкаясь и грохоча, они притащили целую дюжину кресел.

— В этом нет нужды, господин президент, — продолжая стоять, сказала принцесса. — Мы с дочерью пришли…

— Ах, дьявол! — с поклоном перебил господин де Сегре. — Какая лилея! Я и не знал, что у принца Гонзаго…

— Это мадемуазель де Невер! — отрезала принцесса.

Взгляд председателя сделался умильным, и он снова поклонился.

— Мы пришли, — продолжала принцесса, — чтобы сообщить правосудию сведения…

— С вашего позволения, я уже догадался, сударыня, — опять перебил маркиз. — Наше ремесло замечательно обостряет ум, если можно так выразиться. Мы поражаем очень многих. Словом, мы можем угадать фразу, а по ней и всю книгу. Я уверен, что вы принесли новые доказательства виновности этого негодяя…

— Сударь! — в один голос вскричали принцесса и Аврора.

— Это излишне! — заметил господин де Сегре, с утонченной грацией расправляя жабо. — Дело сделано. Этот негодяй больше никого не убьет.

— Значит, вы ничего не получили от его королевского высочества? — глухо осведомилась принцесса.

Аврора, которую оставили силы, оперлась на ее руку.

— Совершенно ничего, госпожа принцесса, — ответил маркиз, — но этого и не требуется. Дело сделано, и на совесть. Полчаса назад был вынесен приговор.

— Так вы ничего не получили от регента? — повторила сраженная принцесса.

Она чувствовала, как трепещет рядом с нею Аврора.

— Но что же вам еще нужно? — вскричал господин де Сегре. — Чтобы его заживо колесовали на Гревской площади? Его королевское высочество не любит такого рода экзекуций, если дело не касается примерного наказания банковских мошенников.

— Стало быть, его приговорили к смертной казни? — прошептала Аврора.

— А как же, прелестное дитя? Вам хотелось бы, чтобы его посадили на хлеб и воду?

Мадемуазель де Невер рухнула в кресло.

— Что с нашим милым сокровищем? — удивился маркиз. — Сударыня, молоденькие девушки не любят, когда говорят о таких вещах. Но я надеюсь, вы меня извините. А сейчас меня ждет госпожа баронесса, мне пора. Было весьма приятно лично сообщить вам кое-какие подробности. Прошу вас, благоволите передать принцу Гонзаго, что дело закрыто. Приговор обжалованию не подлежит, и сегодня же вечером… От всего сердца целую ручки, сударыня. Прошу заверить принца, что он всегда может рассчитывать на своего преданного слугу.

Председатель поклонился, крутанулся на каблуках и направился к двери, покачивая бедрами, что считалось тогда хорошим тоном. Спускаясь с лестницы, он бормотал:

— Еще один шаг к должности президента парламента. Теперь принцесса Гонзаго никуда не денется, я связал ее по рукам и ногам.

Принцесса стояла, устремив взгляд на дверь, за которой скрылся Сегре. Что же касается Авроры, то она была совершенно ошеломлена. Она сидела в кресле очень прямо, устремив в пространство невидящий взгляд. Больше в зале канцелярии никого не было. Мать и дочь и не помышляли о том, чтобы обменяться мыслями или попытаться выяснить еще что-нибудь. Они буквально обратились в статуи. Внезапно Аврора протянула руки к дверям, в которые вышел господин председатель. Дверь эта вела в помещение суда и к выходу для судейских.

— Вот он, — произнесла она голосом, который, казалось, не мог принадлежать живому существу. — Он идет, я узнаю его шаги.

Принцесса прислушалась, но ничего не услышала. Она взглянула на мадемуазель де Невер, а та все бормотала:

— Он идет, я чувствую. О, как бы мне хотелось умереть прежде, чем он!

Прошло несколько секунд, и дверь действительно отворилась. В ней появились стражники. Между ними с обнаженной головой и связанными спереди руками шел шевалье Анри Лагардер. Позади, в нескольких шагах шествовал доминиканец с крестом в руках. По щекам принцессы покатились слезы; Аврора сидела неподвижно и смотрела на шевалье сухими глазами. Завидя женщин, Лагардер остановился у порога. С печальной улыбкой он склонил голову, словно приветствуя двух дам.

— Только одно слово, сударь, — попросил он у сопровождавшего его пристава.

— У нас тут порядки строгие, — ответил тот.

— Принцесса Гонзаго, сударь! — вскричала несчастная мать, бросаясь к приставу. — Кузина его королевского высочества! Не отказывайте нам!

Пристав в изумлении уставился на нее. Затем повернулся к приговоренному и сказал:

— Не могу отказать человеку, обреченному на смерть. Только поскорее.

Он поклонился принцессе и вместе со стражниками и священником прошел в соседнюю комнату. Лагардер стал медленно приближаться к Авроре.

7. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

Через открытую дверь в канцелярии слышались шаги часовых в соседней прихожей, но в зале больше никого не было. Последнее свидание проходило без свидетелей. Встав с кресла, Аврора ждала Лагардера. Она поцеловала его связанные руки и подставила ему свой белый как мрамор лоб. Лагардер молча прикоснулся к нему губами. Когда взгляд Авроры упал на рыдавшую в сторонке мать, по ее щекам наконец-то заструились слезы.