Горбовский - [18]

– Да-да, девушки, понимаешь? Красивые и молодые.

– Это хорошо, – сказал Тойво.

– Да уж ничего плохого, – заметил Гаев, глядя в микроскоп, – только Горбовский не хочет. Думает, здесь начнется бардак.

– Он считает, что женщине не место в науке, – добавил Гордеев, – эх… как жаль!

– Наверное, это правильно. Баба с возу – меньше навозу, – заметил Тойво с очень серьезным выражением лица.

Гаев и Гордеев коротко переглянулись. Раздался взрыв хохота. А когда они еще и заметили Льва Семеновича, смех стал неудержим. Слава отстранился от окуляров, снял очки и стал протирать глаза от слез, Саша просто закрывал рот одной рукой, не прекращая гомерически хохотать. Горбовский спокойно сел за свой стол, включил компьютер. Ему не было смешно – он слышал подобное уже сотни раз. Ли Кан тоже не смеялся, он был растерян и не понимал, где ошибся.

– Что? Что я не так… сказать? – волновался китаец.

– Все… все правильно, – задыхаясь, произнес Гордеев, – верно же, Лев Семенович?.. Меньше навозу… господи.

– Да-а-а уж, это необходимо, так сказать, записать, и – в массы, – говорил Гаев.

– Тойво, будьте добры в ближайшие пять минут представить мне полный отчет по регистрации и проверке нового оборудования, – строго сказал Горбовский.

– Так, Лев Симонович, так, точно, – заговорил Тойво, от испуга коверкая слова.

Спешно удаляясь в соседнее складское помещение, он все-таки спросил у Гаева, что он не так сказал. Гаев посоветовал ему почаще использовать русские пословицы и пообещал, что подарит ему идиоматический словарь Даля.

– А вы двое – потише тут, – посоветовал Горбовский. – Развращаете бедного Тойво.

– Ни в коем случае, – отнекивался Гаев, надевая очки, – ни в коем случае. Кстати, с утра приходил Крамарь. Очень просил тебя зайти к нему, как найдется время. Говорит, у него есть «преинтереснейший экземпляр, который Горбовского приведет в восторг», конец цитаты.

– Завтра. Все завтра, – медленно произнес Горбовский, уставившись в монитор и скорее разговаривая сам с собой, нежели с коллегами, – нужно брать кровь на анализ у девятьсот девятого, пока он жив. Возможно, на основе антител, выработанных его организмом, удастся создать новую вакцину… более сильную…

Гордеев и Гаев вновь переглянулись, взглядом сказав друг другу, что Лев Семенович снова забылся и говорит вслух, словно обращается к кому-то. Такое с ним бывает, когда он очень глубоко погружен в исследование и ни на кого не обращает внимания.

Глава 7. Белоснежные перчатки

«Вся беда в том, что мы не замечаем, как проходят годы, думал он. Плевать на годы, мы не замечаем, как все меняется. Мы знаем, что все меняется, нас с детства учат, что все меняется, мы много раз видели своими глазами, как все меняется, и в то же время мы совершенно не способны заметить тот момент, когда происходит изменение, или ищем изменение не там, где следовало бы».

Аркадий и Борис Стругацкие – «Пикник на обочине».

Утро было сумбурным, как и каждое утро 9 Мая в семье военного. Марина встала рано, чтобы приготовить отцу плотный завтрак, ведь во время парада ему будет негде перекусить. Когда проснулся отец, а проснулся он явно не с той ноги, выяснилось, что форма, вычищенная и выглаженная Мариной вчера, не устраивает его. Пока Леонид Спицын завтракал, девушка, еще ни крошки не евшая, заново чистила ярко-синий мундир и протирала до антрацитового блеска черные высокие сапоги. Она не роптала – привыкла. Иной жизни она не знала – отец никак не мог без нее, и каждый год повторялось одно и то же. Марине казалось, что она уже много лет замужем.

– Быстрее, Марина! – требовательно крикнул отец с кухни, – в девять утра я должен быть на месте!

Марина ответила, что все готово. Отец придирчиво осмотрел мундир и облачился в него не без помощи дочери. Он нервничал, и оттого, что старался это скрыть, нервничал ее больше.

– Перчатки, – коротко напомнил он, выправляясь перед зеркалом.

Марина сбегала в ванную и принесла отцу его сияющие снежной белизной перчатки, выстиранные вчера вручную со специальным отбеливателем. Важнейшая часть парадной формы военного нуждалась в особом уходе. Спицын взял перчатки в руки, осмотрел и вдруг с силой швырнул их прямо в лицо дочери. Марина подпрыгнула от неожиданности, но не растерялась и поймала два белых пятна, пока они не упали на пол.

– С ума сошла?! – прорычал отец. – Ты хоть видела, какие они мятые? Как будто их специально жамкали! Хочешь, чтобы я в таких на парад пошел? Гладить – бе-е-е-го-ом ма-арш!

Спешно удалившись, Марина безукоризненно выгладила перчатки, успев возненавидеть их за пару минут. Этот аксессуар, с таким презрением и раздражением брошенный ей в лицо, теперь вызывал у нее почти такое же отвращение, как любое воспоминание о Горбовском.

Старший лейтенант Спицын надел перчатки и щелкнул каблуками перед зеркалом, осматривая себя в полный рост.

– Ты подвезешь меня? – спросила Марина, по пятам следуя за отцом к двери.

– Еще чего. Я и так из-за тебя много времени потерял – могу опоздать. За мной вот-вот приедет служебная машина, а ты даже неодета.

– Естественно, ведь я все утро собирала тебя! – подавленно возмутилась дочь.