Гора Мборгали - [14]

Гора шел восемнадцать часов. Пятьдесят минут ходу - десять отдыха, как в походном марше. Он приобрел этот навык еще в юности, именно в юности. Техникум, в котором Гора учился, был военизированным, две недели в месяц были отведены военному делу. Летом - два месяца лагерей. Там была настоящая муштра, никаких поблажек. Через два года бойцам студенческой роты присваивалось звание военных техников третьего ранга и один "кубик", с красным талончиком первоочередника запаса в военном билете и с четким адресом, куда следует незамедлительно явиться в первый же день войны. Гора был несовершеннолетним, младше своих однокашников - рано поступил в техникум. Он имел право отказаться, но не захотел ронять себя в глазах товарищей...

Подошло время сна. Чтобы обустроить логовище, нужен был большой сугроб. Нашел, вырыл, получилось довольно просторно. Правда, спать пришлось поджав ноги, но в сложившейся ситуации и это был хлеб.

Гора вбил складной стержень, намучился, натягивая маскхалат, - пурга мешала. Насилу управившись, стал оснеживать края палатки. Ничего не вышло; махнув рукой, он влез в свое убежище, подтянул к щели сани, снял ветровку, подложил под голову вещмешок. Теперь можно было и поспать. Не прошло и пятнадцати минут, как палатку замело снегом. Шум стал глуше, усталость взяла свое. Гора уснул как убитый. Спал он недолго - внутренняя тревога разбудила его. Он ощупал руки-ноги, не отморозил ли, и снова погрузился в дрему. Он вообще не был соней, даже в молодости ему хватало шести-семи часов сна. Но засыпал мгновенно, едва голова касалась подушки, а со временем выучился просыпаться в заданный час. Так вышло и на сей раз - он проснулся, посветил на часы. Восемь вечера.

"Я уже сутки в пути, прошел тридцать шесть километров... Может, больше. Пурга, что ли, стихла? За пазухой у меня граммов триста хлеба и пятьдесят свиного сала. За ужин - и в дорогу! Наши предки брали в поход кумелу^[4], горцы ее халой называют. В ней крахмал и углеводы. Еще брали чурчхелы^[5] - сплошь витамины, фруктоза, грецкие орехи. Славяне, наверное, свиное сало брали. Вкусное оно и сытное... Черт, видел какой-то сон!.. Видел, как же! Мне Чан Дзолин явился - Митиленич, говорит, хочет сани твои украсть, тебя он брать не будет, голодом заморит... Как Митиленич мои сани уведет? Распогодится, он вертолет вызовет. Ты, заслышав шум, бросишь сани и дашь деру. Вот и уведут сани... Ха-а, Митиленич, не знал, что ты такой простак. Недаром мне Чан Дзолин явился... Если поимщики приметят меня с вертолета, то сядут, и, уж конечно, загребут. При чем здесь сани? Непонятно... Чего ради Митиленичу меня голодом морить, прошелся бы автоматной очередью. Что только не привидится!.. Помню, лишь только доставили меня в тот лагерь, так он самолично пришел на меня посмотреть, каков я молодец. Флегма он, но спец, говорят, отличный. Ему и в голову не приходит, что мне вся его подноготная известна. Даже то, что сделал его Митя Джваршеишвили. Мито и в ссылке все шумел, за что большевики и осиротили его сына... Вот к чему ведет увлеченность идеями Маркса... Двадцать часов пятнадцать минут. Аванти, сеньор!.. Скорее всего, за эти восемнадцать часов я делал по три километра в час. Очень может быть, что прошел я не тридцать шесть, а все пятьдесят километров и даже больше; сани скользили хорошо, легко... Да, я хотел что-то обдумать?.. Так о чем же шла речь? Стало быть, становление характера, личности, миропонимания, так?.. Смешно, что человек отправляется на тот свет со всем своим опытом, будто без него там не примут... Иные, правда, впадают в такое слабоумие, имени своего не помнят... Это конец. А начало?.. Начало - род. Сейчас это называется то ли исторической, то ли генетической памятью - тоже своего рода "опыт", с которым человек рождается. Остальному он учится у людей, приобретает, сталкиваясь с живым и предметным миром. Опыт накапливается, пока работает память... Да, это так. Теперь бы определить, какой возраст чему научает, какой опыт приобретает человек?.. На первых порах, лет до десяти-одиннадцати, он постигает искусство отстаивать место под солнцем, учится выживать. Назовем этот опыт наукой жить. В том же возрасте вырабатываются основные мерила или закладывается тот фундамент, который определяет духовность, миропонимание личности в процессе становления. Теперь о том, что составляет программу или курс науки. Прежде всего это родовая, наследственная потенция. Затем первые слуховые и зрительные впечатления, элементарные навыки... Случались у меня и видения. Это мистика, хотя очень может быть, что видения были порождением оптических эффектов, простых и непростых. По глубокому убеждению бабушки Софьи, такие видения сулили мне удачливость на всю жизнь. Убеждение это несколько сомнительного толка, поскольку и поныне никто не знает, что такое удача: когда до самой смерти провидение ограждает тебя от любых, пусть самых небольших, горестей или когда тебе за жизнь раз сто удается выскользнуть из рук смерти?.."

Скажу пару слов о загородном доме, где видения мальчика становились явью. Если верить деду, род Каргаретели еще в начале семнадцатого века отдал в жены юноше из рода Мерхеулидзе писаную красавицу и за ней в приданое эту усадьбу с садом и дубняком. Потом Мерхеулидзе отдали не менее достойную красавицу за юношу Каргаретели... В течение трех столетий усадьба переходила от одного рода к другому, не сбиваясь в сторону с прямого пути, и даже дед затруднялся в подсчетах, сколько раз она меняла хозяев. Дом слыл "мученым". Гора слышал это слово от старших. Здесь на протяжении веков всегда что-то происходило: кто-то кончал самоубийством, кто-то убивал кого-то, и вообще в пяти комнатах угла не осталось, откуда кто-нибудь не отправился бы в мир иной. Возможно, этим объясняется некоторая склонность Горы к мистике, позволявшая ему расцвечивать рассказы взрослых своими причудливыми грезами. Не сочтите за шутку, но, по моей мысли, видения и призраки детства оказали значительное влияние на Гору и в некотором смысле определили его жизнь. Он всегда охотно беседовал на эти темы. О некоторых упомяну - этого требует дальнейшее повествование. Вспоминал он примерно так: