Гонобобель - [44]
На второй день стоянки Смагин записался в увольнение. Утром после завтрака, как и положено, в составе тройки он на катере добрался до берега. До обеда они успели осмотреть почти все достопримечательности острова Маэ, побывали в пальмовой роще, где растут знаменитые кокосовые орехи коко де мер, покормили в парке гигантских черепах. Разумеется, как и было принято, все фотографировали. Фотоаппарат ФЭД-2 в ярко-коричневом чехле треском затвора пугал прохожих. Больше всего снимков было сделано у витрины продовольственного магазина, внимание приковывала головка сыра, у которой вместо привычной желтой восковой корки была засохшая черная икра. Городок был усеян креольскими ресторанами, и вопрос, где бы выпить пивка, не стоял. Расположились на ажурной террасе небольшого ресторанчика, вкусное неразбавленное пиво, чистые до скрипа бокалы, халдей в белоснежной рубашке, застывший в позе «чего угодно», освежающий морской бриз, Господи, до чего же жить-то хочется.
Остров Маэ славился своими пляжами, их было около сотни, и посещение пляжа было в обязательной программе. Для купания выбрали небольшую лагуну, обрамленную пальмами и огромными валунами, как будто выросшими из песка. Казалось, что на острове больше никого нет, создавалось впечатление полной приватности. Поспорили, кто дальше заплывет. Володя обернулся и помахал рукой сильно отставшим коллегам. Видимо, вспомнив об акулах, которых немало в этих водах, они дружно повернули к берегу. Неожиданно Володя заметил в крохотной лагуне по соседству девушку, лежащую в тени нависшей над песком пальмы. Мозг еще не сформулировал желание, а руки уже усиленно гребли в ее сторону. Запыхавшись, он вышел на берег, ноги утопали в мелком белоснежном песке. Девушка приподнялась на локтях и приветливо улыбнулась, она загорала без лифчика, для советского человека это был шок. Смагин присел рядом, его руки предательски дрожали. На ломаном русско-английском он попытался завязать разговор, девушка что-то отвечала на креольском наречии. Хотя слова были ни к чему, стремительно набухающее содержимое его плавок выдавало его намерения с головой. Странный диалог довольно быстро перерос во взаимные ласки, и плоды многомесячного воздержания Ниагарой обрушились на юную креолку.
Володя взял ручку и пододвинул лист бумаги. В верхнем правом углу красивым штурманским почерком он вывел: «Заместителю командира отдельного дивизиона океанографических исследовательских судов Черноморского флота, капитану II ранга Бурчене И. Л.», – ниже посередине листа вывел заглавными буквами: «ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА». Немного подумав, решил начать с эпиграфа – «Кто из вас без греха, пусть первым бросит камень», далее он подробно, как и говорил замкомдива, на пяти листах изложил свое видение инцидента. Поставив дату и подпись, он с облегчением вздохнул.
Утром следующего дня Смагин нерешительно топтался у двери кабинета замкомдива, наконец, решившись, он постучал.
– Разрешите, товарищ капитан II ранга?
– Проходи, садись. Давай уже, что ты там начирикал.
Бурченя начал изучать объяснительную и с удивлением тыкнул пальцем в первый лист.
– А это еще что?
– Эпиграф.
– На кой хрен он нужен? Ну уж если написал, то положено указать автора, например, Ленин, или там Брежнев, на худой конец. Откуда фраза?
Смагин застыл в ступоре. Бурченя протянул ему лист.
– Подпиши, чтоб все было как положено.
Володя взял ручку и решительно дописал: «Из материалов XXVI съезда КПСС».
– Ну вот, совсем другое дело.
Бурченя углубился в чтение и уже не мог оторваться, он открывал для себя новый жанр в литературе – детективно-эротический. На третьей странице он начал непроизвольно причмокивать и почесываться, на четвертой, одобрительно покачивая головой, вставлять «во, бля». Наконец он дошел до развязки и прочитал последнее предложение: «Ни на секунду не забывая о бдительности, помня, что бдительность – наше оружие и первейшее условие победы в войне, рта не раскрывал и свел контакт до полового».
Мандариновый поход
Закон мандарина: если мандарин брызгает, то обязательно в глаз.
Традиции на флоте – это все! Освященные веками, они словно сваи в фундаменте, на котором покоится дисциплина и порядок. С курсантских лет главным делом было изучить и приспособить себя к обычаям и традициям военно-морской службы. Как можно спустить корабль на воду, не грохнув о борт бутылку шампанского? А пересечь экватор без праздника Нептуна? Возможна ли пьянка без третьего тоста – «за тех, кто в море»? Конечно, нет! И ни один нормальный моряк в море в пятницу не выйдет, и на палубу не плюнет, и на кнехт не сядет, и свистеть, упаси Боже, не станет.
Традиций на флоте много, есть зародившиеся еще в петровские времена, а есть устоявшиеся не так давно, но уже прочно вошедшие в жизнь. Была такая молодая традиция и на Черноморском флоте – посылать под Новый год гидрографическое судно в Поти за мандаринами. Называлось это «Мандариновый поход».
Старый, измученный службой и непростыми семейными отношениями капитан III ранга дослуживал вместе с судном. Они давно стали одним целым, и трудно было определить, где он проводил больше времени, дома или на службе. Он отчего-то внутренне был убежден, что одновременно с уходом на пенсию его судно отправят на вторчермет. В том, что судно его, он не сомневался ни на секунду, хотя и дошел уже до такой степени душевного раздвоения, когда и на судне уже невмоготу, и без него уже никак.
