Гонцы весны - [15]

Красиков и Игорь здороваются с Гориным.

Г о р и н. На реке лед рвали. Ты вот Сояна покорми.

И г о р ь. Здравствуй, Соян! Принес мне новые песни?

Л и з а. Идите в землянку. Скороварки горяченькой поедите. (Уводит Горина и Сояна в землянку.)

К р а с и к о в. Что с ним? Ты заметил, какой он бледный?

И г о р ь. Целые сутки работал.

К р а с и к о в. Что я ему скажу?

И г о р ь. Что-нибудь случилось?

К р а с и к о в. У них круговая порука. Все куплены-перекуплены. Никто против подрядчика руку не поднимет.

И г о р ь. Значит, отказали?

К р а с и к о в. Наотрез.

По берегу идет  К р у п и ц к и й.

К р у п и ц к и й. Друзья! Здравствуйте… Представьте, я не спал всю ночь.

К р а с и к о в. Изучал историю болезни кучера Селифана?

К р у п и ц к и й. Ну, к чему эта ирония? Кучеров, дорогой Пьер, я лечу вот уже двадцать пять лет. И горжусь этим. Да-с… Я, друзья, в пятый раз перечел третью главу «Капитала».

И г о р ь. И опять нашел отступления от истины?

К р у п и ц к и й. К сожалению, да… Маркс открыл нам, друзья, великие законы. Но сама жизнь подсказывает, где он не прав. (Заметив взгляды молодых.) Опять? Опять эти иронические взгляды? Ну, знаете, это просто нестерпимо.

И г о р ь. Прости, прости.

К р у п и ц к и й. Глядя с этого берега вдаль, знаете, о чем я думаю? В России вырастет настоящий капитализм. У нас будет свой парламент. Как в Англии, например!

И г о р ь. И в нем представителем от Сибири будет…

К р у п и ц к и й. Да ну вас, хлюпики. Разве с вами можно говорить серьезно?! Но слушайте вы, несчастные маловеры! Благодаря моим стараниям вы будете наконец представлены нашему петербургскому гостю, брату Александра Ульянова.

К р а с и к о в. Ура-а! Вот за это, доктор, спасибо! (Игорю.) Качать нашего полководца!

Красиков и Игорь со смехом бросаются к Крупицкому.

К р у п и ц к и й. Пустите, пустите же меня, мальчишки.

Молодые люди отпускают его.

Да, друзья, это счастье, что он приехал к нам. Какая светлая голова! Как он хлестко расколошматил этих старых «друзей народа». Молодец! Вот если бы он также помог нам.

К р а с и к о в. Вы полагаете, что он тоже критически настроен к Марксу?

К р у п и ц к и й. Без сомнения. Адвокат, дворянин, настоящий интеллигент — не может думать иначе.

К р а с и к о в. А «Союз борьбы»?

К р у п и ц к и й. Ну это грехи молодости. Так сказать, революционная романтика. И потом… «Союз» развалился. Куда же ему теперь идти, как не к нам?

По берегу бежит  М о ш а р и х а. За ней, улюлюкая, гонятся мальчишки, кричат: «Мошариха, понюхай пробочку! Мошариха, спляши за рюмочку!»

Кто это?

И г о р ь. Мошариха — знаменитая на весь Красноярск.

Из землянки выбегает  Л и з а.

Л и з а (схватив хворостину, бежит за мальчишками). Вы что это, разбойники, делаете? А ну, кыш отсюда!

К р у п и ц к и й. Здравствуйте, Лизанька! Какая вы смелая! Но скажите, кто эта фурия?

М о ш а р и х а (подходя). Бонжур, мадам… (Приседает.) Дайте пробочку понюхать…

К р у п и ц к и й. Уйдемте, господа.

М о ш а р и х а. Тыр, тыр, двадцать дыр. Копытом стучит, хвост по ветру летит. Тыр!

К р у п и ц к и й. Господа, прошу вас…

М о ш а р и х а (Лизе). Красивая. Молоденькая. И я когда-то такая же была. А платье-то на тебе старенькое. Ситцевое. Глупое платье. Хочешь, я тебе кисейное дам? Не гляди, что Мошариха в лохмотьях ходит. Платьев-то у меня мно-ого. У меня и подвенечное есть. И кольцо обручальное, золотое. Чистое золото. Кровушкой промытое. Не боишься?

К р у п и ц к и й. Господа, что же это такое! (Мошарихе.) Уйдите, слышите, уходите сейчас же!

М о ш а р и х а. Люди добрые, заступнички ангельские, дайте пробочку понюхать… (Бормочет что-то несвязное и уходит.)

К р у п и ц к и й. Откуда она взялась?

И г о р ь. Песочная улица, дом с решетчатой оградой. Между прочим, ты лечил ее мужа.

К р у п и ц к и й. Лука Мошаров? Три прииска. Пил. Буянил. Помер от запоя… Как же, прекрасно помню. Постойте… Так эта фурия его жена?

И г о р ь. Ты угадал.

Л и з а. Надела рубище. Дом заколотила. В шалаше за старым собором живет.

К р у п и ц к и й. Вот! Вот, господа, что делает пьянство. Какая дикость!

К р а с и к о в. Дикость? А нетронутый счет в банке — три миллиона — тоже дикость?

К р у п и ц к и й. Неужели она отрицает собственность? Господа, а ведь это логично. Если я отрицаю собственность, я должен быть наг и бос. А если я революционер, я должен быть готов ко всему: к тюрьме, к ссылке и даже… Понимаете?

К р а с и к о в. Лучше взгляните на это… (Подает бумагу.)

К р у п и ц к и й (прочел). Не может быть! Это же черт знает что!

Л и з а. Петр Ананьевич, это батина просьба?

Красиков кивнул головой.

Отказали? Значит, все-таки отказали!

К р у п и ц к и й. Не расстраивайтесь, Лизанька. Мы все уладим. Пьер, идемте к Матвею. Сейчас он нуждается в нашем добром слове. Идемте.

Крупицкий и Красиков уходят в землянку.

Л и з а (подходит к берегу). Тронется скоро Енисей и тропинку нашу унесет…

И г о р ь. Какую тропинку, Лиза?

Л и з а. А вон, видите, чернеет. По ней мы из села ушли. А теперь изломает ее всю на кусочки, как нашу жизнь… Прощай, тропинка…

И г о р ь. Лиза, ты очень тоскуешь, я вижу.

Л и з а. Что вы, Игорь Михайлович. Жили мы в маленькой избушке. Половицы старенькие, скрипучие. Крыша из жердей. А тропинка к речке вся в лопухах.