Гончие и сторожевые - [4]

— И ты за это возьмешься? — поинтересовался Паттег.

— Возьмусь, — коротко бросил Рубан.

Паттег замолчал.

Молчали на всех кораблях эскадры. Рубана — знали. Если был шанс — то, наверное, лишь у него. Маленький, но шанс: никого так не слушались самые тонкие и точные устройства, как Рубана. Врожденный талант у человека. Давным-давно его сватали на Центральный — но пока не удавалось выманить пилота из Дальнего Космоса.

— Мы еще не знаем, что это на самом деле. А значит — не имеем права уничтожать.

— Боевой автомат, — отозвался чей-то голос в интеркоме, — это опасная вещь. Не больше.

— Нет плохих вещей, — возразил Рубан чуть более резко, чем собирался… Наверное, потому что ощутил присутствие еще одного… слушателя? — есть плохое использование.

Все молчали.

Эскадра не применит наступательного оружия, если хоть один пилот против.

— Подумайте еще раз, — сказал Рубан, — поймите, что действия, принятые нами за враждебные, могут оказаться просто продиктованными иной логикой, совершенно неизвестными нам причинами. А молчание автоответчика — вообще не аргумент. Чего не бывает! Даже если шанс мал — им нельзя пренебречь. Мы здесь, возможно, единственные представители Человечества. И давайте по другой мерке оценивать свои жизни. Есть кое-что поважнее. Риск? Да, риск. Но пока не все шансы исчерпаны — надо пробовать.

— Идем вместе, — решил — как приказал Паттег.

Пилот и Патрульный посмотрели друг на друга.

— Ну что в гляделки играть? — усмехнулся Паттег, — у меня тоже есть кой-какой опыт…

Аварийный модуль может уместить двоих, но конструкторы не предусмотрели, что вторым будет Паттег, и что придет кому-то в голову тащить с собой интраскоп.

Остаток места занимало оружие — лучевое копье. Из Патрульного комплекта.

Модуль разгонялся десять минут. Когда индикатор показал, что израсходована пятая часть горючего, Паттег выключил двигатель. Дрейф.

Чужой темный корабль, тускло поблескивая на фоне пылевой завесы, постепенно приближался. Обводы… Рубан включил монитор, передавая изображение на «Вайгач».

Цилиндры, полусферы, ажурные фермы — да, это не планолет и не корабль-универсал, «вылизанный» конструкторами для облегчения полета в чужих атмосферах. Но конструкция — незнакомая.

— Ты не опознаешь?

— Что — «опознаешь»? — огрызнулся Паттег, — фотографий-то «Ангела» нет!

…Но если это «Ангел», если это боевой автомат, созданный и запрограммированный военными преступниками, то почему он совершенно не реагирует? Модуль по локации особо не отличается от боевой ракеты. А локационная система Черного ведет модуль непрерывно, с того самого момента, как он отчалил от «Вайгача». Вот и сейчас на пульте мигает лампочка — индикация локаторного луча… Но — никакой реакции.

…Теперь уже совсем хорошо видно. Узкая головная часть, бугры и раструбы антенн, решетчатая «талия», тяжелый двигательный отсек, далеко разнесенные пилоны маневровиков…

— Наша работа, — внезапно сказал Паттег, — какие там Чужие, земной корабль. Кое-что не так скомпоновано, но…

Две тусклые прозрачно-голубые звездочки вспыхнули на пилонах. Громадная туша Черного легко и плавно развернулась — и открылось исполинское непроглядно-черное жерло: на модуль уставилась дюза маршевого двигателя.

Сейчас будет вспышка, в иллюминаторы ринется фиолетовый всепожирающий огонь, несколько непереносимых мгновений — и все закончится… Навсегда…

Дважды коротко мигнув, маневровые двигатели Черного погасли. Мгновение… Еще мгновение…

В сознание вплыл звук: Ли кричал в эфир:

— Товарищи, осторожно! Он маневрирует! Сообщите обстановку!

Ответил Паттег:

— Объект отклонился на восемь градусов и развернулся. Дальнейших маневров не совершает. У нас все в порядке.

И повернулся к Рубану:

— Идем следом?

— Нет. Не сейчас. В зоне… Когда пройдем точку максимального сближения?

— Через… восемь минут, — ответил Паттег, поколдовав у компьютера.

И спросил:

— Так что будем делать?

— Ожидать.

Рубан смотрел на огонек индикатора внешней локации. Паттег проследил за его взглядом и, сообразив, спросил:

— Ты думаешь, выйдем из луча?

— Надеюсь. А пока корректировать курс нельзя. Это — реакция гончей, самонаводящейся ракеты. Дли «него» сейчас такой маневр — однозначный сигнал. Нас просто сожгут… — и тут Рубан не удержался, — как ты сжег их ракету.

Паттег довольно хмыкнул.

— Сжег, ясное дело. Не люблю, понимаешь, когда меня рассеивают на атомы.

— Ладно. Надо резко-резко затормозить в мертвой зоне.

— Военная автоматика так просто не выпустит. Да он будет вертеться, как ошпаренный, пока снова не возьмет нас в луч!

— Пусть крутится. Лишь бы маршевый двигатель не включил. А ты держись мертвой зоны…

Одно из трех: либо автоматика действительно «потеряет» модуль в мертвой зоне, и — ничего не произойдет (отсутствие цели — отсутствие опасности); либо — Разумные поймут наш маневр и будут ждать Контакта; либо врубится маршевый двигатель, и — все…

— Приготовься, — предупредил Паттег, — сейчас будет больно. Модуль задрожал — перегрузка, страшная, нестерпимая перегрузка, — и невесомость, как полет, как озарение изнутри воскресающего тела.

Индикатор погас.

Совсем рядом, закрывая половину обзора, чернело круглое жерло.