Гоньба - [9]

Представьте: идёт одинокая лошадь по проезжей дороге. Далеко ли она уйдёт? Прежде чем её в чей-то двор приберут.

У человека рыночная ценность на порядок больше. Одиночка? — В стойло.

Поэтому ходят по Руси — толпами. Артелями.

Понятно, что глядя на пару десятков здоровых мужиков иной владетель и облизывается. Прикидывая возможную прибыль от продажи таких молодцов «гречникам».

— Гос-с-споди! Да я за один раз — пол годовой княжеской милости возьму!

Но лезть в свару, когда у каждого топор да нож — артель плотницкая идёт… можно. Бывает. Но нужно иметь достаточный повод — тайно такое не сделать, будет «звон», власть заявится. И надобны свои «добры молодцы». В превосходящем количестве.

Торговые караваны, лодейные или гужевые. Эти идут с охраной и оружием на виду. Могут и сами… потрогать. Про воровство девок купцами — я уже…

Коробейники ходят малой группой. Ограниченно, по знакомым маршрутам. И то — постоянно проблемы. «Коробейники» Некрасова — куда более цивилизованная, законопослушная эпоха. Семь веков спустя! Империя! Но представление даёт — просто убили.

«Почитай что разом грянули

Два ружейные ствола.

Без словечка Ванька валится,

С криком падает старик…».

Ещё тип — паломники. Порой сбиваются в ватажки в сотни голов. Со стороны иной раз и не понять — не то разбойники-находники, не то — калики перехожие. А то — тут они милостыню просят, а через десять вёрст — кому-то мозги на дорогу выплёскивают.

Ни разбойники, ни паломники — мечей-доспехов, обычно, не таскают. А нож, топор, кистень, дубина… — мужчина в дорогу пошёл.

Нифонт Новгородский про паломников сильно ругался. Требовал, чтобы священники отговаривали, благословенья не давали.

Призывы Нифонта подействовали. Дармоедов этих стало меньше, ватажки по-уменьшились. Но не перестали.

Другая категория — скоморохи. Почти неприкрытый криминал. Днём — с личиной скачет, ночью — купца режет. Обдурить поселянина — норма, удальство. Чего-нибудь спереть, изгадить, каверзу какую… радость, гордость. Иногда, с голодухи или сдуру, начинают шутить шутки и с вятшими. Срабатывает. Следом скоморохов ловят и бьют. Иногда и до смерти.

Это я к тому, что просто взять «сказочника», дать ему посох да суму, серебра отсыпать и скомандовать: «А теперь твой путь далёк, через запад на восток» — не дойдёт. Необходимо внедрение в группу-«носителя», навыки, легенда… Потом-то, на месте, где-нибудь во Владимире… И то — в одиночку — опасно.

Наконец, собственно пропаганда: что такой человек будет говорить и как.

Прямое заимствование методов 21 века не годится. Принципиально: постоянная обратная связь. «Сказочник» не садится к микрофону или к камерам, не «толкает заметку в газетку», не «молотит» свою агитку куда-то… в электорат. Он с людьми — лицом к лицу. За его спиной нет чудаков с двуручным и остроточенным, какой-то репрессивной машины, какой-то освящённой богом, властью, традицией, силы.

Он — один. Он и его слово.

Отсюда, кстати, очень высокий уровень искажения информации — адаптируют к аудитории по необходимости.

Сходно со СМИ 21 века: не так соврёшь — не заплатят. «Потребитель голосует рублём». Или — ногами.

Здесь хуже: не попал в «окно восприятия» аудитории — плюнут. А то — стукнут. Сто человек по разу кулаком приложат… сильно отбитая отбивная получается.

Говорят, что «суд Линча» — мерзкое изобретение америкосов. «Соединённые Линчующие Штаты». Фигня. Это — норма. Во всяком обществе прямой демократии. Где вердикт определяется по силе крика на торгу.

«Святая Русь», безусловно, средне-средневековое феодальное образование. Только русские люди про это не знают. Феодалы, с их нормами и законами — в городах, в усадьбах. А народ живёт… по-народному. Дерьмократически.

— Чего брешешь, гнида проходящая?

И дубиной в голову.

— Да за шо ж ты его так… наповал.

— А… крутит брюхо чегой-то. Поел не то с утра.

В таких условиях и княжий вирник — отец родной, спаситель, надёжа и оборона.

По сути моей пропаганды: речь не идёт о кратковременном возбуждении агрессивности толпы в нужном направлении. Нужно рассказать, сообщить, дать подробности, сформировать общее устойчивое впечатление…

Не — схватили, побежали, поломали…

Ограничения жанра. Никаких сцен, трибун, площадей… Небольшая аудитория в 5-30 человек. Отсюда — отказ о крика. И связанных с напряжением голоса эмоций: ярость, злоба. Очень сжатая драматургия. Монолог. Не вопиятельный — повествовательный. Пляски, сальто-мортале… неуместно. Хотя, конечно, возможны «на разогреве».

Ограниченный набор допустимых приёмов при построении самого текста и в средствах его подачи.

Средневековый христианский театр — только «Святки», изображение рождества Иисуса в лицах. Совсем не древнегреческие трагедии.

Ближе к Будёному: «былинники речистые ведут рассказ».

* * *

Хотен в тот день на работу не ходил — сочинительствовал, паренька-писаря довёл до «белого каления», а вечером, в небольшом кругу моих слуг и ближников — позорно провалился. Что закономерно.

— Хотен, ты ж неграмотный. Так какого ж ты в бумагу вцепился, пальцем по ней водил? Прочитать решил? Или собой сочинённое — сам и позабыл?

— А… ну… не… но ты ж, Воевода велел…