Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [84]
мужеложное вожделение» соседей Лота. Этнокультурный контекст конечно же полностью игнорировался>20. Вместо обсуждения исторических и социальных корней однополого влечения, используя народное неприятие половых отклонений, можно было извлечь большую политическую выгоду из антирелигиозного движения 1920-х годов.
В эпоху нэпа в редких, но страстных обращениях атеистической прессы к этой теме, а также в отчетах о судах над священниками язык противопоставления непорочности и развращенности был тщательно разработан. Дискурс об однополых отношениях в среде духовенства пробуждал страх относительно развращения малолетних, венерических заболеваний и моральной испорченности. Всё это представлялось прессой следствием болотоподобной, засасывающей, зловонной обстановки религиозных общин. В этом дискурсе такое лживое зловоние противопоставлялось моральной и идейной чистоте простых людей, рабочих и крестьян, чья религиозная вера, как утверждалось, неизбежно подвергалась испытанию при разоблачениях в зале суда нравственной деградации духовенства. Большевики запретили Православной Церкви использовать медицинскую интерпретацию гомосексуальности в целях защиты и заложили основы советского дискурса о половых аномалиях как чуждых «нормальному» рабочему и крестьянину.
По господствующему мнению, биомедицинские модели аномальной сексуальности не распространялись также и на некоторые народности Кавказа и Средней Азии. Большевики, занятые государственным строительством, продолжали полагать, как и царские губернаторы до них, что в этих регионах широко практиковались однополые отношения между мужчинами. Подобно русским врачам, работавшим в этих местах до революции, большевики считали, что такие вредные и нежелательные отношения порождены социальными условиями, которые и надлежало искоренить административным и законодательным путем. Между сексуальными практиками, распространенными на Кавказе и в Средней Азии, существовало некоторое различие, что нашло отражение в Уголовных кодексах соответствующих республик. Регулирование сексуальности в этих регионах было основано на УК РСФСР 1922 года, но существенные различия свидетельствовали, что одни регионы законодатели считали менее подготовленными к сексуальному модерну, чем другие. Асимметрия антиму-желожных статутов, действовавших в этих республиках, делает наглядным, как понимание социальных условий влияло на политику большевиков за пределами европейской части СССР.
Азербайджан и Грузия (но не Армения) включили статьи против мужеложства в свои первые советские Уголовные кодексы 1920-х годов. В этих республиках были запрещены добровольные и насильственные формы мужеложства между взрослыми>21. Как и в революционных Уголовных кодексах РСФСР, Белоруссии и Украины, в кодексах закавказских республик половым преступлениям было посвящено несколько статей, формулировка которых не особенно отличалась от русского образца>22. В этих республиках было введено достаточно современное революционное законодательство в отношении половых преступлений, что, с точки зрения большевиков, отражало региональный уровень экономического и социального развития. Несмотря на эти новации, запрет (с использованием в формулировках слова «мужеложство») создавал языковую преемственность с законодательством старого режима. Большевики считали, что, несмотря на обновление остального законодательства о половых преступлениях, высокая степень взаимной мужской однополой активности в регионе оправдывает сохранение здесь дореволюционного запрета мужеложства. Такая точка зрения, вероятно, обуславливалась большим, в сравнении с Европейской Россией, числом людей, осужденных здесь за мужеложство в царскую эпоху.
В конце 1920-х годов, после долгой борьбы за установление советской власти, большевистские законодатели ввели в Средней Азии уголовные кодексы, значительно расходившиеся по языку с законопроектами других регионов. Реформаторы столкнулись с традициями гостеприимства и коммерческой сексуальности, которые кардинальным образом отличались как от русских забав, так и от практик однополых отношений, встречавшихся на Кавказе. По тайному сговору с родителями и опекунами сводники организовывали бордели или танцевальные труппы из узбекских и туркменских молодых мужчин-простшутов — бачей>23. Большевистские законодатели вознамерились искоренить наряду с выкупом невест и полигамией эту форму мужской проституции как «преступления, составляющего пережитки родового быта»>24. В воззрениях строителей «светлого будущего» миссия социализма покончить с проституцией (как правило, женской) соединилась с марксистской догмой исторической иерархии, противопоставляющей цивилизованные и отсталые общества. Юристы постреволюционного периода отклонили криминализацию женской проституции в России и схожим же образом сохранили в Узбекистане и Туркмении право мужчин проституировать. Все остальные аспекты маскулинной секс-торговли были запрещены. Как и в других случаях, касавшихся «пережитков родового быта», статьи узбекского и туркменского уголовных кодексов, запрещавшие мужскую проституцию, не отличались юридической лаконичностью и медикализированным языком, характерным для законов о половых преступлениях республик Советского Союза, вошедших в эпоху модернити. Социальные практики, подлежавшие искоренению, описывались с почти этнографическими подробностями. Бачи и их патроны не были включены в перечни категорий лиц с «врожденными» половыми девиациями, как считалось, существовавших в «цивилизованных» обществах. Всё это явилось результатом совместных усилий в 1925—1928 годах юристов, активистов партии и ученых экспертов по изучению обычаев народов данного региона с целью введения законодательства, призванного преодолеть «отсталость» семейных, гендерных и ин-тимных отношении".
Удивительное дело – большую часть жизни путешествия по России и другим странам были для автора частью его профессиональных обязанностей, ведь несколько десятилетий он проработал журналистом в различных молодежных изданиях, главным образом в журнале «Вокруг света» – причем на должностях от рядового сотрудника до главного редактора. Ну а собирать все самое-самое интересное о мире и его народах и природе он начал с детства, за что его и прозвали еще в школе «фанатом поиска». Эта книга лишь часть того, что удалось собрать автору за время его работы в печати и путешествий по свету.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.