Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [69]

.

Следовательно, взрослых людей, совершавших добровольные однополые акты, можно было считать участниками сексуальной революции, освобожденными наукой от религиозных предрассудков. Другие юристы, сторонники декриминализации мужеложства, открыто ссылались на авторитет медицины, указывая на ряд теорий происхождения однополого влечения начиная от психопатологической неустойчивости и заканчивая недавними биологическими гипотезами Ивана Блоха, Магнуса Хиршфель-да и Эйгена Штейнаха (Steinach, Eugen; 1861—1944)¹². Ученые излагали также историю смягчения и отмены уголовных наказаний за гомосексуальные акты, отмечая, что «более гуманная точка зрения» способствовала постепенному смягчению кары в европейском законодательстве¹³.

Психиатры, включая В.М. Бехтерева, также возражали Г.Р. Их статьи, посвященные тем же случаям, с очевидностью показывали, что аноним выражал не более, чем собственное мнение. В 1927 году московский психиатр А.О. Эделынтейн описал историю «трансвестита» и «гомосексуалистки» Евгении Федоровны М., чьи действия весьма напоминали поведение Евгении из вышеназванной публикации журнала Комиссариата юстиции 1922 года¹⁴. Констатируя как факт, психиатр сухо отмечал, что в 1922 году Комиссариат юстиции признал законность брака его пациентки с другой женщиной «по обоюдному согласию»¹⁵. Очевидно, в обеих статьях героиней являлась одна и та же Евгений Евгений. Но, даже если это и не так, в статье А.О. Эдельшгейна сообщалось, что законность однополого брака его пациентки всё же была признана в 1922 году официальными лицами. Рекомендации, озвученные в «Процессах гомосексуалистов», определенно не были поддержаны юристами, расследовавшими дело женщины, в конце концов ставшей пациенткой А.О. Эдельшгейна¹⁶.

Медицинские статьи, посвященные случаю с «клубом педерастов», входили в резкое противоречие с содержанием оправдательного заключения психиатрической экспертизы [В.М. Бехтерева в той форме, как она приведена Г.Р. в его статье, вышедшей в журнале] Комиссариата юстиции в 1922 году. Психиатрами

ставилось под сомнение также указанное в публикации время проведения этого процесса¹⁷. Как и в случае с зарегистрировавшими семью женщинами, имеющиеся свидетельства разрывают, казалось бы, очевидную связь между петроградским рейдом на частную вечеринку, на которой военные моряки («военморы») и другие мужчины разыгрывали свадьбу под видом маскарада, как это изложено [в статье Г.Р.] в комиссариатском еженедельном журнале, и аналогичным случаем, описанным петроградскими психиатрами — каждым в своей статье — В.М. Бехтеревым и его учеником В.П. Протопоповым¹⁸. Но обстоятельства случаев столь схожи и неординарны, что заставляют предполагать: разговор идет об одном и том же. Даже если это не так, то после сравнения этих [четырех] публикаций мысль о том, что стратегия, изложенная в «Процессах гомосексуалистов», всецело отражала советский подход к однополым отношениям, представляется несостоятельной.

В своей статье юрист Комиссариата юстиции [, т. е. Г.Р.,] давал понять, что рейд в «клуб педерастов» — или, по крайней мере, последовавшие за этим процессуальные действия — имели место после введения с 1 июня 1922 года нового Уголовного кодекса¹⁹. Автор специально обращает внимание на дату этого события и тем самым хочет усилить свою аргументацию в пользу того, что, раз мужеложство более не является противоправным актом, отныне гомосексуальность должна быть криминализирована как «мелкое хулиганство». Но отчеты В.М. Бехтерева о его деятельности в процессе допросов задержанных во время петроградского рейда в «клуб педерастов» ставят под сомнение дату случившегося и заставляют предполагать, что экспертное заключение ученого было искажено Комиссариатом юстиции [в статье Г.Р.]. В 1922 году знаменитый психиатр опубликовал отчет о задержании «целого клуба гомосексуалистов в количестве 98 чел<овек> в период их праздничного собрания на свадьбу»²⁰. Статья была адресована профессиональной аудитории психиатров и врачей. В.М. Бехтерев писал, что он «тотчас» был вызван по телефону в милицию для исследования мужчин с научной, но не судебно-медицинской целью, кое и состоялось до 28 февраля 1921 года (за пятнадцать месяцев до введения нового Уголовного кодекса)²¹. Но о требовании провести судебно-психиатрическую экспертизу или присутствовать на процессе психиатр ничего не сообщал.

Милицейский рейд и свое обследование задержанных В.М. Бехтерев еще раз описал в главе его фундаментального руководства по половому воспитанию «Половой вопрос в школе и в жизни», выдержавшему два издания²². Эту главу он закончил в декабре 1924 года. В ней психиатр настойчиво пытался скорректировать оценку Комиссариата юстиции, изложенную в статье Г.Р., не упоминая о ней напрямую. В.М. Бехтерев писал, что он использовал протоколы допросов, и приводил дату рейда — 15 января 1921 года, заметив, что милицейское наблюдение за подобными собраниями на частных квартирах началось с конца 1920 года²³. Эту ремарку он не комментировал, но его скупые слова о собственной официальной роли в дальнейшем развитии событий контрастируют с тем, как она преподносилась Комиссариатом юстиции [, т. е. в статье Г.Р.,] для высокопоставленных законодателей.