Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [44]
В.О. Мержеевский начинает с рассмотрения истории законодательства о «противоестественном удовлетворении половой страсти», затем приводит небольшой обзор европейской литературы о мужеложстве. Кратко отметив, что для И.Л. Каспера «порок этот по большей части бывает врожденный(?)» (здесь В.О. Мержеевский ставит знак вопроса), русский ученый квалифицирует мужеложство как «умственный гермафродитизм». Далее, без каких-либо комментариев автор воспроизводит недавнее утверждение Карла Фридриха Отто Вестфаля (Westphal, Carl Friedrich Otto; 1833—1890) о том, что «ненормальное половое влечение есть гораздо чаще, чем обыкновенно полагают, симптом психопатического или нервнопатического состояния»>26. Затем В.О. Мержеевский обращается к социальной среде, в которой «порок скрыт от “непосвященных в тайну”», и описывает сорок два случая мужеложства (гл. IV, § 11 «Казуистика мужеложства», с. 220—260), найденные им у А.А. Тардье, И.Л. Каспера и в делах окружного суда Петербурга>27. Последние были связаны главным образом с идентификацией «пассивных педерастов» путем осмотра заднего прохода и сравнения с перечнем физических изменений в нем. Вслед за И.Л. Каспером В.О. Мер-жеевский отверг мнение А.А. Тардье, что на пенисе «активного педераста» всегда имеются признаки его порока. Тем не менее российский гинеколог посчитал необходимым включить в свою книгу «случай» из труда французского врача. Этот «случай» был озаглавлен В.О. Мержеевским следующим образом: «Привычная активная и пассивная педерастия. Характеристическая конформация полового члена (Т<ардье>)». Комментариями публикация не сопровождалась>28.
Схожий эклектизм характерен для работы известного венеролога В.М. Тарновского, посвященной применению техники судебной медицины в распознавании «педераста». Через шесть лет после появления труда В.О. Мержеевского он опубликовал свой «судебно-психиатрический очерк» «Извращение полового чувства» (1884 г.)>29. Этот текст ознаменовал перенос акцентов при исследовании однополых перверсий с судебной медицины в область психиатрии. Опираясь на работы К.Ф.О. Вестфаля и Р. фон Крафг-Эбинга, В.М. Тарновский выражал сомнение в достоверности судебно-медицинского освидетельствования как инструмента судопроизводства и отстаивал способность одной лишь психиатрии объяснить перверсии. Несмотря на эту предварительную установку, автор посвятил двадцать страниц (из ста пяти) описанию техники анатомического освидетельствования. В.М. Тарновский хотел, чтобы его читатели из числа профессиональных врачей располагали точными и надежными методами выявления «пассивной педерастии»:
Для исследования я ставлю мальчика поперек широкой кровати на колени; грудью он ложится на подушку, головою несколько ниже ягодиц, которыя он выпячивает; ноги должны быть раздвинуты так, чтобы колени и пятки не соприкасались одна с другою.
В таком положении, повторяю, если субъект не знает цели исследования и не желает что-либо скрыть или симулировать, признаки привычной содомии выступают весьма рельефно>30.
В.М. Тарновский отмечал, что при врачебном осмотре ка-тамиты (кинеды) часто сжимают ягодицы, пытаясь скрыть следы их половых практик. Этих юношей он рекомендовал заставлять оставаться в описанном положении 10—15 минут, чтобы преодолеть их сопротивление. Это было более эффективным, нежели предлагавшаяся А.А. Тардье частая перемена позиций>31.
Признаки пассивной «педерастии» в перечне В.М. Тарновского мало чем отличались от тех, что указаны В.О. Мержеевским, но они были снабжены более точными анатомическими деталями. Осмотрев двадцать три «продажных кине да», В.М. Тарковский нашел, что самым верным свидетельством пассивной «педерастии» была «слабость мышцы сфинктера» —
<...> описываемый признак тем драгоценен, что не требует со стороны исследователя ни специальной подготовки, ни особой опытности и может быть демонстрирован даже у кинедов, желающих скрыть свое состояние...
Русский венеролог был убежден, что список деформаций пениса активного «педераста», который А.А. Тардье считал пригодным для выявления специфической половой практики, на самом деле состоял из признаков вырождения>32.
Сотрудничая с полицией в качестве врача в деле идентификации «педерастов», В.М. Тарновский пришел к выводу, что он чаще сталкивался с проявлениями наследственных заболеваний, нежели с приобретенным пороком, и, следовательно, решающее слово должно было принадлежать психиатрии, а не судебной медицине. На главный вопрос венеролога: «<...> с чем мы имеем дело, с врожденным недостатком, болезнью или порочною привычкою?»>33 — нельзя было ответить, сведя всё к поискам признаков мужеложства. Судебное решение не могло основываться лишь на признаках мужеложства, поскольку не все «педерасты» были одинаковы.
Те признаки, на которые обращали внимание при педераспш до насгоя-щаго времени, не укажут нам, подвергается ли исследованию безнравственный, продажный кинед, зарабатывающий этим постыдным путем деньги, или тяжко захворавший субъект, первыя болезненныя проявления котора-го выражаются извращением половаго влечения; или, наконец, находится ли перед нами несчастное, недоразвитое существо, от рождения не способное к правильному отправлению половой деятельности. Словом, одни изменения задняго прохода, прямой кишки и половых частей не определяют самаго главнаго: с каким видом педерастии имеем мы дело
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.