Гомер Пим и секрет Одиссея - [25]

Он отверг идею доверить ей все, что знал сам. Пусть это лучше останется тайной, тяжелой, но завораживаю щей тайной до того дня, когда он наконец сможет появиться на пороге ее кабинета вместе с отцом и скажет ей: «Мама, смотри, кого я привел!»

Да уж, это был бы самый прекрасный момент в ее жизни.

И он будет, этот самый прекрасный момент в ее жизни.

Его размышления прервал заерзавший смартфон. – Ау, Саша! Ты уже дома?

– Угу.

По мрачноватому голосу приятеля Гомер понял, что у того не всё в порядке. Он спросил:

– Проблема?

– Как думаешь, могу я сегодня переночевать у тебя? – уклонился от ответа Саша.

– Э-э-э… да, конечно, вот только спрошу у мамы, но она точно не откажет.

– Супер, спасибо, приду.

Отключившись, Гомер сразу же написал эсэмэску маме, просто ради приличия – она никогда не возражала против прихода Саша или Лилу. Их присутствие в доме все равно ничего не меняло: она во всех смыслах оставалась такой же отрешенной от всего на свете. «Ладно, но при условии, что об этом знает его отец и если вы не слишком поздно встанете», – ответила она ему две минуты спустя.

«Есть!» – написал ей Гомер и просигналил Саша: зеленый свет.

Он решил дожидаться друга на улице, присев на ступеньки у входа в дом. Слева ему был виден сад с полузаросшим розарием, а справа – царство Добрячка. Свиньи в загоне не было, и Гомер подумал, что она, наверное, в своем домике. Когда ее выпускали побегать в прошлый раз, им с Нинон пришлось долго загонять ее обратно, тащить, толкать, терпеть ее пронзительный писк и хрюканье, а вдобавок она еще и пукала, выпуская какие-то особенно зловонные газы. Ну поистине свинья свиньей… На галерах небось и то легче.

Сад окаймляла роща пробковых дубов, за которой начинался спуск к морю. Сюда доносился сильный шум прилива, сейчас высокого, буруны выбрасывали на берег крупную гальку одну за другой, иногда камешки складывались в метровый холмик высотой, бесконечно переделывая пейзаж.

Шум моря заставил его вновь подумать об отце. Гомер пытался представить, как тот переносит бортовую качку на том корабле, ведь он был всегда подвержен морской болезни. В этом воспоминании вдруг промелькнуло что-то чрезвычайно странное. Его отец жил как реальное существо в вымышленном мире? Или все оставалось поверхностным, искусственным, фиктивным? Корабль был настоящим или просто макетом, двигавшимся по сине-зеленой глубине съемочной площадки?

Он глубоко вздохнул. От таких вопросов недолго и с ума сойти. «Проще всего будет у него и спросить, когда ты его найдешь», – заключил он.

Наконец на аллее появился Саша. Он шел, опустив голову. Гомер встал, придерживая на плече Биби.

– Ну давай, сейчас поставим твой велосипед в запасной гараж, а то вдруг пойдет дождь…

Иногда Гомер сам не мог понять, почему сказал то или другое. Слова выходили изо рта сами по себе. Вот, например, сейчас: с чего это вдруг он заговорил про дождь, нет бы сразу спросить приятеля, что случилось. Но Саша, кажется, не рассердился, даже наоборот. Они пошли в гараж, потом на кухню, где Гомер сразу открыл холодильник: оба страшно хотели есть.

– Равиоли – тебе как?

– Мечтаю о них! – воскликнул Саша.

– Пармезан с базиликом или ветчина?

– Не знаю, сам решай!

Так и не спросив друга о его неприятностях, Гомер вскипятил воду в большой кастрюле и, не зная, что выбрать, высыпал туда содержимое обоих пакетов.

Вдруг его позвали из коридора:

– Гомер? Это ты здесь?

– Я на кухне, мам.

В проеме двери появилась Изабель Пим. Гомер заметил в ней что-то непривычное, только вот не мог сообразить, что именно. Подойдя, мама нежно его обняла, а потом обняла и поцеловала в щеку Саша.

– Добрый вечер, Саша, все хорошо? – спросила она.

– Добрый вечер, Изабель. Да, прекрасно, спасибо. А как вы?

Она не ответила. На этот вопрос она не отвечала никогда.

– Я сварил равиоли, хочешь? – предложил Гомер.

– Нет, для меня рановато…

И правда, часы на микроволновке показывали восемнадцать и пять минут.

– М ы-то проголодались, – объяснил он.

– Ну так поешьте, мальчики! – ответила она, наливая себе стакан воды.

Приглядевшись повнимательнее, Гомер наконец понял, откуда взялось его первое впечатление.

– Ты ходила к парикмахеру! – воскликнул он.

Она улыбнулась ему, как обычно, отрешенной улыбкой. Ничего особенно не изменилось – укоротили волосы на несколько сантиметров, стрижка стала аккуратней. Но вместо того чтоб обрадоваться, Гомер насупился. Уже целую вечность ноги его матери не бывало в парикмахерской. Она что, собралась на свидание с мужчиной? С этим Полем Мартино, этим Антиноем? Гомер знать его не знал, но уже ненавидел. Он едва удержался, чтоб не сказать ей: я видел отца, он живой, и я обязательно найду и приведу его.

Плохая идея. Да и повод неважный…

– Ну, оставляю вас, мальчики. Увидимся.

Усевшись перед дымящимися тарелками, Саша и Гомер жадно проглотили равиоли с ярко-желтыми кусками масла, запивая газировкой нулевой калорийности – за этими вещами очень строго следила Нинон, приучив к тому же и свою старшую сестру, и Гомера.

Саша громко рыгнул, его примеру с хохотом последовал и Гомер.

– Вот здорово! То есть я хочу сказать… неплохо бывает пожрать…