Гомер Пим и секрет Одиссея - [24]

– Крылатого карлика?

– Точно, но ведь про Эрнеста нет ни слова в отцовской тетрадке, и при этом я его видел.

– Что-о? – вскричал Саша.

– Мне нужно будет перечитать, но я уверен на девяносто девять и девяносто девять сотых процента. Будь это Жорж Финк – он мог бы говорить только о том, что успел прочесть в тетради, так ведь?

– Так, так, – подтвердил Саша.

– И с лотофагами то же самое. Жорж Финк сказал бы, что его тут пичкают наркотическими лекарствами, он не стал бы говорить, что превращается в лотофага. – Но даже если мы предположим, что это Телемах, – где же тогда Жорж Финк?

– Он пленник фильма, – высказалась Лилу.

– Да, как и мой отец, и Раймон! – воскликнул Гомер.

Все закольцовывалось этой гипотезой, подкреплявшейся по мере того, как разные ее части соединялись в единый пазл.

– Но по этой логике, если твой отец заключен внутри фильма, тогда его персонаж Одиссей должен быть вне его? – Саша сделал следующий вывод.

Гомер переживал очень странное чувство: он готов был перейти от паники к эйфории. Ответы на некоторые вопросы вовсе не означали, что решение найдено. Проблема обретала целостность и, по-видимому, становилась еще сложнее.

– А Раймон? У него тоже была роль в фильме? – спросила Лилу.

– Нет, не думаю. Но проверю.

Налетевший порыв ветра, сильнее обычного, пронизал их насквозь. Начинавшийся прилив изменил и воздух, и пейзаж, обострив чувства, накопившиеся за день. – Ва-а-ау… – выдохнул Саша. – Ну если все так и есть, от этого точно съедет крыша.

– Но ведь так все и есть! – одновременно крикнули Гомер и Лилу.

Тут Биби, сидевшая на плече у юного хозяина, сочла нужным вмешаться:

– Говорите о Телемахе? Его место на Итаке! Чтоб дней счастливых опять было много, у каждого должна быть своя дорога.

У всей троицы даже дыхание перехватило.

– Но как их всех вернуть?.. – пробормотал Саша.

– Вытащить Телемаха из Гренатье – вот чем заняться должны вы все, – как ни в чем не бывало продолжала Биби. – Потом Одиссея настанет черед – сейчас за кулисами он живет.

– За кулисами? – переспросил Гомер.

– За кулисами мира людских речей, в котором он чужой и ничей; имя выберите из лексикона для того, кто занял место Раймона!

Все отнеслись к этому по-разному: Саша протяжно свистнул, Лилу склонила голову набок, Гомер потер лоб. – Ну вот, а мы-то думали, от нас подвигов ждут, – заключил Саша.

– Точно-точно! – поддержала Лилу.

Гомер смотрел на них с чувством, скрыть которое был не в силах. Нервное возбуждение, подступающие слезы и желание кричать – все это в нем вдруг смешалось.

– Вы мне… будете помогать? – едва смог выговорить он.

Саша бросил в ответ насмешливый взгляд.

– Слушай, зачем обижать нас такими вопросами, а? Ясно, что да!

– Если думаешь, что теперь будешь распутывать эту историю один, то ты ошибаешься, Гом.

Друзья улыбались, и это успокоило Гомера еще больше, чем их слова. Подняв руку, он раскрыл им ладошку, они хлопнули по ней, блеснув глазами, в едином порыве, с новой энергией. Никто из них не знал, куда двигаться дальше.

Но они были уже в пути.

Глава 18

Гомер заперся в старой отцовской машине и долго следил по смартфону за маршрутом друзей. Как уже часто бывало, Саша предложил Лилу проводить ее до самого дома, ведь так будет спокойней для всех, а от него, как он говорил, не убудет.

Конечно, это был лишь предлог: главной и, скорее всего, единственной причиной было то, что Саша нравилось быть с Лилу, и Гомер злился на себя за то, что вовремя не сообразил ей это предложить. В следующий раз он сам пойдет ее провожать.

А пока он чувствовал себя глуповато, отслеживая на экране две аватарки, прижавшиеся друг к другу и медленно передвигавшиеся на схеме, которую показывал смартфон. Но вот они наконец остановились. Что они там делают? Почему не идут дальше? Наверное, зашли купить что-нибудь погрызть в булочную рядом – на схеме появилось ее обозначение. Едва Гомер подумал об этом, как его желудок напомнил о себе: в нем весьма красноречиво заурчало. Треть шоколадного батончика, съеденного на смотровой площадке в Гренатье, осталась в далеком прошлом.

– Надо подкрепиться, а не то живот может ввалиться, – с ученым видом изрекла Биби-Два.

Гомер рассеянно погладил маленького зверька по голове. Каким бы безумием это ни казалось, а говорящая песчанка уже вызывала у него все меньше и меньше изумления.

Впрочем, куда важнее необходимости поесть были другие срочные дела.

Его отец, Жорж Финк и Раймон – в западне фильма, а Телемах и Одиссей здесь, на этой земле, в реальной жизни. Саша был прав. Это невероятно. Никто им не поверит.

Но, в конце концов, и не надо, чтоб им верили и помогали. Они и так уже неплохо разобрались в ситуации, в которой ничего не смог понять ни один полицейский, сыщик или медиум за целых пять лет. Были рассмотрены все предположения, от самых гнусных до самых фантастических, и никому – никому! – не пришло в голову то, что удалось обнаружить Гомеру и его друзьям. – Дураки они все, – пробормотал он.

Ему отчаянно захотелось рассказать все маме. Ее бы это утешило – ведь выходило, что муж вовсе не зажил другой жизнью с другой женщиной. Или ей иногда казалось, что его нет в живых? Что вообще она думала на самом деле? Гомера мучил этот вопрос. А может быть, она просто перестала даже размышлять об этом.