Гомер Пим и секрет Одиссея - [27]

Они отыскали укрытие в глубине двора, под толстым деревом, почти совсем спрятавшись под густой кроной. Там мальчики поделились с Лилу результатом своих ночных разговоров. Она тоже внесла свою лепту, их мысли совпали, и всеобщее возбуждение заставило друзей разговаривать быстро, с увлечением.

Главным в их жизни теперь становилось устройство побега Телемаха из Гренатье.

За два часа послеобеденных уроков никто из них не уловил ни единого кадра из фильма, который мсье Лыс решил показать классу, – снотворного документального кино о какой-то Лысой пещере, причем учитель очень гордился, что она называлась почти в его честь. Потом, радуясь тому, что всё же не умерли со скуки, Гомер и Саша вдвоем проводили Лилу до дома, вежливо отказавшись от предложения мадам Гольдбер остаться и выпить чаю. Затем каждый пошел к себе, спеша заняться подготовкой к своей роли в операции «Остановить лотофагов!» – Саша оказался настоящим талантом по части придумывания названий их миссий.

Но стоило Гомеру свернуть на аллею, ведущую к дому, как его радостная эйфория мгновенно сменилась отчаянной паникой: у входа была припаркована полицейская машина.

Тревожные мысли зашевелились в голове. С матерью несчастный случай; или с Нинон; кто-то обокрал дом – ну, это куда ни шло; следствие по делу об исчезновении его отца возобновляется ввиду открытия новых улик; Добрячок забежал на соседскую территорию и все там вытоптал – терпимо. Но ужаснее всего, если дело в Телемахе… А вдруг юноша, не дожидаясь, пока они его освободят, вернулся в дом Пимов и что-нибудь натворил?

Гомер уронил велосипед прямо на гравий и поспешил в дом.

– Мама? Нинон?

– Мы все здесь, в гостиной, мой мальчик.

Мать и тетя сидели на диване, рядом стояли два полицейских. Видеть обеих целыми и невредимыми было так прекрасно, что у Гомера вырвался вздох облегчения. – Что происходит-то?

– Ничего особенного. Не беспокойся, – ответила мама.

Выражение ее лица говорило о другом. А Нинон и вовсе выглядела потрясенной. Они замолчали, и тогда занервничал Гомер:

– Да расскажите же мне!

Изабель Пим взглянула на младшую сестру и сжала ее руку.

– Нинон застала молодого человека за ограблением нашего холодильника, – наконец сказала она.

Гомер даже вздрогнул от неожиданности.

– Как это?

– Да ничего, наверняка просто бродяга, – пыталась успокоить его Нинон.

– Он тебе что-нибудь сделал?

– Нет, абсолютно ничего! Просто проник сюда, открыл холодильник и обжирался.

Гомер не знал, что и думать о столь странном происшествии. Инстинкт подсказывал ему: ничего хорошего в этом нет. Он с трудом проглотил слюну, горло перехватило от тоскливого предчувствия. Особенно когда он заметил фотографию Телемаха, лежавшую на журнальном столике.

Вот и случилось то, чего он боялся больше всего. – Как он выглядел? – спросил он каким-то не своим, глухим голосом.

– Молодой, лет пятнадцать-шестнадцать, волосы темные, стрижен почти наголо, глаза зеленые и очень светлые, высокий, крепкий.

Гомер едва сдержался, чтобы не запрыгать от радости. Пришелец не имел никакого сходства с Телемахом! – Все тело у него было в грязи и нечистотах, ужас просто, – добавила Нинон, стараясь не встречаться взглядом с подавленной Изабель – та, как видно, предпочитала утаить эти подробности от сына.

Гомер снова невольно скосил взгляд на лежавшее на столике фото. Это не укрылось от его матери.

– Милый мой, почему же ты не сказал нам, что сюда приходил Жорж Финк? – спросила она с оттенком мягкой печали.

Тут в сознании Гомера с быстротой молнии сработал защитный механизм.

– Жорж Финк?

– Эти господа рассказали нам, как несколько дней назад приезжали сюда, в этот дом, за Жоржем Финком и отвезли его в больницу.

Мысленно Гомер послал к черту полицейских, чертовых доносчиков, хотя поневоле и признавая, что они просто исполняли свои обязанности.

– Я не знал, что это Жорж Финк… я его не узнал… – бормотал он, вспоминая, что когда полицейские рыскали вокруг дома, то не называли его имени.

Все поверили, что его удрученный вид объясняется потрясением от случившегося. Он же надеялся, что они вспомнят: когда он в последний раз видел юного актера, ему было всего семь. За пять прошедших лет можно было уже все забыть, да и Жорж Финк мог измениться до неузнаваемости.

Изабель Пим облизала губы, ей не очень хотелось застревать на этой теме. Гомер воспользовался моментом, чтобы вернуть всех к происшедшему:

– Он что-нибудь украл? Я хочу сказать, этот тип, бродяга…

– Ничего, кроме скатерти с кухонного стола, чтоб прикрыть свою наготу.

– Но тогда зачем? Он просто залез поесть?

Ни та ни другая ничего не сказали. Казалось, мать просто отказывается говорить, а вот Нинон будто искала, как бы уклониться от ответа.

– И что он все-таки натворил? – вдруг встревожившись, настойчиво спросил Гомер.

Когда Нинон посмотрела ему прямо в глаза, мальчик понял: случилось что-то чрезвычайное. Он видел, как она сжала руку старшей сестры, а та так и сидела с опущенной головой.

– Он разгромил монтажную студию твоего отца, – сказала она серьезно.

Глава 20

Время операции «Остановить лотофагов!» приближалось семимильными шагами. Назначенная на ближай шую субботу, она приводила Гомера в состояние такой нервозности, какой он раньше никогда не испытывал. Он места себе не находил, а труднее всего было сделать так, чтобы этого никто не заметил.