Голубые столбы Тиэлии - [36]

— Мы же не совсем отрицаем доброту, — немного смутившись, сказал Тэн Справедливый. — Просто тиэляне признают ее в разумных дозах.

— Доброта в клетке, — определила Евдокия Петровна.

— Ничего подобного, — горячо возразил Тэн. — Просто мы на первое место ставим разум и силу.

— Слышала я уже, милок, про это, — задумчиво сказала баба Дуня. — Правда, сорок с лишним годков прошло с того времени, но разве можно забыть такое. Война тогда гуляла по нашей земле. Может, слышали?

— Да, мы знаем многое о вашей планете, — ответил Тэн. — Знаем, что напала на вас сильная армия, но вы оказались сильнее и победили ее. За это тиэляне уважают вас.

— Ты рассуждаешь, сердешный, на уровне моего Саньки. Это он приходит и рассказывает, как с другом боролся. Кто оборол, тот и сильнее. А в нашей войне не только сила силу побеждала, а Добро воевало со Злом.

— Вы — за добро, они — за зло? — уточнил Тэн.

— Правильно понял, милок. Они несли зло всей земле. Они называли себя сверхчеловеками, они презирали все, что было не их происхождения. Они издевались над людьми, уничтожали их. Сколько безвинной кровушки было пролито! Но не помогла им ихняя сила. Доброта оказалась выше. Помню, в деревне нашей зверство учинили. На околице девчушка жила, лет тринадцати от роду, Маринкой звали. Одна жила. Мать у нее померла от легошной, когда девчонке всего‑то годика два было. А отец, как и положено, на фронт в войну ушел. Но Маринушка не очень‑то бедствовала. Хозяйка справная была. Картошку сажала, козочку держала, курей. Наша деревня в первые же дни войны под немцем оказалась. Они сразу показали над нами свою силу. Стрелять начали, вешать людей, избы палить. Правда, Маринушки это не касалось. Тихо она жила, хатенка у нее была не очень завидная да на краю села. Немец‑то к ней и не совался. Но вот однажды ночью приблудился к ней в хату наш солдатик, раненый. Спрячь, мол, меня, милая. Маринушка очень добрая была. Не отдала солдатика врагу на растерзанье, спрятала на сеновале. Но кто‑то, видно, пронюхал об этом и донес на нее. Немало ведь сволочей и среди нас водится. Схватили немцы обоих, допрашивать начали. Солдатик молчит, Маринушка тоже. То, что солдат слова не проронит, немцев не удивило. Мужик все‑таки. А на Марину осерчали они очень. Маленькая девчонка, а презирает их силу. Сказывали люди тогда, что немцы Марине жизнь сохранить обещали, если она от солдата откажется. Сам, мол, залез на сеновал, не привечала его. Не согласилась она. Одно твердила: прятала и все тут. С характером сиротинушка оказалась. Так и шли они к виселице вместе: солдатик и Маринушка. Спокойно шли, за руку друг друга держали. Умерли, а добра не посрамили. Так разве, уважаемые товарищи, смертью можно доказать силу?! Неужто ты, отец, хочешь воспитать из Тана фашиста?

Члены Объективного Совета взволнованно зашумели. Тэн Справедливый побледнел.

— Вы сравниваете нас с фашистами? — спросил он. — Но мы же никого не расстреливали, не вешали…

— Зато молча смотрите, как гибнут от ран люди. Это, милок, уже не только равнодушие. Это — сила, которая одной ногой уже увязла в фашизме.

Все члены Объективного Совета опустили головы. Они, на‑верное, впервые задумались над тем, что может принести их цивилизации восхваление силы. А Евдокия Петровна, выговорившись, ждала их решения. Наконец, поднялся Тал, один из самых старейших членов Совета.

— Виновата ли эта женщина? Да, виновата. Она нарушила наш закон и должна за это понести наказание. Ее рассуждения о фашизме, конечно, любопытны. Их нужно довести до сведения правительства Тиэлии. Может быть, оно сочтет нужным отменить некоторые законы. Но пока эти законы записаны в наших книгах, мы обязаны их соблюдать. Если по прихоти каждой землянки мы будем нарушать их, то скоро во владениях Тиэлии начнутся беспорядки. Этого допустить мы не можем. Я предлагаю наказать землянку следующим образом…

Окончить свою мысль Тал не успел. У дверей, ведущих в зал заседаний Объективного Совета, послышался шум, сердитые голоса, возня. Вдруг двери резко распахнулись. И перед членами Совета появились Тоса, Тан и Саня…

ЗАГОВОРЩИКИ

Нет, друзья не забыли про Евдокию Петровну, не бросили ее в беде. Все это время они напряженно думали, как помочь отважной спасительнице Тую. Еще в тот вечер, когда старшая Семина получила от Совета серую пластинку, в ’’Лотос” пришла Тоса. Она сказала, что хочет подежурить у постели больного, и ненавязчиво выпроводила Тую из комнаты. Командира ’’Антистата” одновременно и обрадовал и огорчил визит почтенной тиэлянки. С одной стороны, он был доволен, что его не покинули в несчастье. С другой — Туй боялся неприятностей, которые наверняка грянут над головами этих людей вслед за их посещениями ’’Лотоса”.

— Как жизнь, старина? — бодро спросила Тоса, протягивая ему пышную ветку сирени.

— Держусь. И, по‑моему, очень хорошо держусь. Чувствую, что дела идут на поправку. Евдокия Петровна — волшебница. Ока вытащила меня с того света.

— Скоро влетит нашей волшебнице по первое число…

— Неужели… — начал Туй.

— Да, — подтвердила его догадку Тоса. — Члены Совета узнали, что Евдокия Петровна забрала тебя к себе и лечит. Тип проболтался. Послезавтра ее вызывают на заседание.