Голубые столбы Тиэлии - [35]

Только за Тупом и Топом захлопнулась дверь, как в ’’Лотос” пожаловали еще два незваных гостя. Это были два тиэлянина. Они молча подошли к Евдокии Петровне и протянули ей пластиковую пластинку серого цвета. Нa ней были выдавлены какие‑то цифры. Не издав ни звука, посетители удалились.

В это время из комнаты больного вышла Туя. Она увидела серую пластинку в руках бабушки, побледнела и выхватила ее.

— Вас вызывают на Объективный Совет. Это случится послезавтра в 16 часов пополудни.

— Одну вызывают‑то? — поинтересовалась баба Дуня.

— Одну, — подтвердила Туя.

— Вот и ладно! — сказала Евдокия Петровна. — Нечего там гуртом делать. Одна за все отвечу.

Старшая Семина была очень отважным человеком.

ПОЕДИНОК

’’Послезавтра” почему‑то не наступало очень долго. Казалось, что минуты стали часами, а часы — сутками. Евдокии Петровне хотелось как можно быстрее пройти процедуру обсуждения на Объективном Совете, получить оценку своей антитиэлянской деятельности и понести заслуженное наказание.

За день до заседания Совета все валилось у нее из рук. Впервые в жизни она пережарила картошку и пересолила борщ. Но никто не посмел высказаться вслух об этих ее кулинарных упущениях. Все деликатно промолчали, дочиста вылизав свои тарелки.

В день заседания Совета баба Дуня притихла, долго сидела возле окна и о чем‑то напряженно думала. Только в комнату Туя Евдокия Петровна заходила с неизменной улыбкой. ’’Зачем обрушивать свои неприятности на больного человека?..” — думала она. И вроде бы ее подопечный ни о чем не догадывался. Правда, в день заседания Совета звездолетчик был почему‑то мрачен, неразговорчив. Но Евдокия Петровна объясняла это слабостью по болезни.

Часа за три до начала неприятного события баба Дуня обнаружила, что из ’’Лотоса” куда‑то пропал Саня. Куда унесло этою неслуха, никто не знал. Анюта бормотала что‑то невразумительное. Туя пожимала плечами. Не зашли в этот день проведать Евдокию Петровну ни Тоса, ни Тан, ни Тия. ’’Друзья познаются в беде…” — припомнила Семина мудрую народную истину и проглотила комок обиды, застрявший в горле.

Но как бы там ни было, время все‑таки шло вперед, приближая стрелки часов к роковой цифре. Евдокия Петровна оделась во все самое лучшее, тщательно причесалась и стала ждать посланцев Объективного Совета. Вскоре они появились в доме, такие же молчаливые и подтянутые. Для быстроты передвижения бабе Дуне было предложено воспользоваться личным антигравитатором. Семина наотрез отказалась.

— Сами летайте, — сказала она сопровождающим. — Мои ноженьки привыкли по земле топать. Так и жизнь доживать буду. В наших краях по воздуху только одна старушка летает — баба‑яга. Неужто я на нее похожа?!

Тиэляне ничего не могли ответить на вопрос Евдокии Петровны, так как не знали, кто такая баба‑яга. Но им пришлось согласиться с капризами подопечной. В Колонии уважительно относились к мнению каждого мыслящего существа, даже проштрафившегося.

Короче говоря, процессия отправилась на Объективный Совет пешком. Гордо подняв голову, шла Евдокия Петровна по улицам Колонии. Ей стыдиться было нечего. И хотя не очень были любопытны тиэляне по природе своей, но многим из них хотелось посмотреть на землянку, спасшую Туя от смерти. Они скромно выглядывали из окон домов, якобы невзначай выходили на улицу, прятались за пышными кустами в садах, высовывая из зелени только головы. При этом мужчины оставались невозмутимыми, а женщины тихонько вздыхали.

Члены Объективного Совета были все в сборе. Тэн Справедливый поднял руку и открыл заседание.

— Евдокия Петровна, — обратился он к Семиной, — знали ли вы о том, что жителям Колонии запрещается оказывать медицинскую помощь друг другу?

— Знала, — спокойно ответила та.

— Почему же вы нарушили наш закон?

— Так велело мое сердце!

— Сердце неразумно. Только человеческий мозг может правильно определять наши поступки.

— И добра от этого не бывает.

— А мы живем не ради добра, а ради высших целей.

— Голубчик ты мой, — сказала Евдокия Петровна Тэну.

— Не понимаю я ваших целей. Чего вы добиваетесь‑то?

— Мы хотим, чтобы тиэляне были самыми могущеетвенными в Галактике, а может быть, и во Вселенной. Чтобы наши колонии процветали на разных планетах, чтобы все знали, что без тиэлян не будет счастья никому. А для этого нужно быть каждому сильным и разумным.

— Вот и ты, милок, о счастье заговорил… А что такое счастье? Разве сидеть на голове у другого — это счастье? У тебя вот хорошие ребятишки растут, умные, добрые, отзывчивые. Слышала я, что учиться они любят. Пусть набираются ума, а потом из своей головки придумают что‑то хорошее для всех. Вот, наверное, в чем счастье. А ваши разговоры, уважаемый' о силе могут только до плохого довести. Будешь ты, к примеру, стариком, больным и немощным, а Тан возьмет и выбросит тебя на свалку. Что ты на это скажешь?

— Он не посмеет поднять на отца руку!

— Посмеет, еще как посмеет. Ты ведь сам учишь его признавать только силу. А доброту‑то из кармана сразу не вынешь, ее с детства в сердце носить надобно…

Члены Объективного Совета встревоженно что‑то зашептали друг другу. Может быть, они представили себя в старости на свалке?