Голубые солдаты - [78]
Мне прямо-таки не верилось, что все сложилось так удачно. Даже патрульные и те ни разу не прошли по мосту за время нашей работы.
Заряды заложены. Колесов, Бодюков и Рязанов спустились на карчу. Я достал из кармана водонепроницаемый мешочек, извлек из него флакон с самовозгорающейся жидкостью. На самый худой конец, если она не сработает, в мешочке есть зажигалка и спички. Жидкость сработала. Бикфордовы шнуры — основной и запасные — затлели…
Теперь вниз, к друзьям…
Карча отплыла от устоя и медленно двинулась вниз по течению к сторону Днепра. Мы держались за веревки и плыли с ней, обернувшись лицами к мосту. Воодушевленные удачей, мы забыли о том, что опасность еще не миновала. К тому же наша карча уже никак не могла называться «Наутилусом»: освободившись от груза взрывчатки, она теперь торчала из воды.
До взрыва оставалось не больше трех минут, когда на правом берегу Березины внезапно вспыхнул луч прожектора. На мгновение метнувшись кверху, он вдруг упал на реку, скользнул по ней и выхватил из тьмы нашу карчу. Мы успели скрыться под водой. Я убежден, что немцы не заметили нас, ибо в противном случае они обязательно бы направили мотолодки вслед за карчой и перехватили ее. Но, видимо, следуя заведенному у них правилу, они все же решили на всякий случай обстрелять ее из пулемета. Прозвучали две короткие очереди. Прожектор погас, и карча, покачиваясь на волнах, продолжала свой путь.
Я вынырнул. Нас никто не преследовал. Позади чернел силуэт моста. Вот-вот должен был произойти взрыв. Я трижды дернул за сигнальный шнур. Из воды высунулись головы Колесова и Бодюкова. Рязанов не показывался.
— Борис! — тихо окликнул я Бодюкова, плывшего по другую сторону карчи за Рязановым. — Где Вася? Посмотри, что с ним?
Бодюков рванулся вперед, нырнул.
В это мгновение все окрест озарилось красновато-желтым светом, как от вспышки молнии. От грохота могучего взрыва у меня кольнуло в ушах и загудело в голове. Я увидел, как над средним устоем дрогнули края ферм и как затем фермы со скрежетом начали падать в реку. Что-то тяжелое обрушилось на нашу карчу, потянуло ее ко дну. От острой боли в затылке я глухо вскрикнул и полетел в бездну…
Очнулся я на траве, среди кустов. Светало. Дождя уже не было. Кое-где сквозь разорванные серые тучи проглядывало голубое небо. Рядом со мной сидели Бодюков и Колесов. Увидев, что я открыл глаза, они склонились надо мной.
— Фу, наконец-то! — облегченно вздохнул Колесов. — Мы так боялись, что и ты… — Словно поперхнувшись, он умолк, судорожно сжал мою руку.
Я попытался приподнять голову, но не смог этого сделать. Шея будто задеревенела, а в затылке зашевелилось что-то нестерпимо горячее и острое.
Друзья помогли мне сесть.
— А Вася где? — спросил я, едва ворочая языком.
Бодюков мельком, искоса взглянул на Колесова, и лицо его болезненно искривилось. Колесов опустил голову, кивнул влево.
— Тут он…
Превозмогая боль в затылке, я медленно обернулся лицом туда, куда указывал Колесов. Рязанов лежал под ракитой навзничь, со сложенными на груди руками.
Бледные, запавшие щеки, бескровные, плотно сжатые губы, заострившийся нос и полуоткрытые глаза с неподвижным, устремленным к небу взглядом. Он был моложе всех нас и сейчас выглядел совсем юнцом, все таким же красивым и нежным, как при жизни.
Сердце мое сжалось, в горле застрял какой-то удушающий ком. По щекам Бодюкова покатились слезы. Колесов кусал губы, тихо поскрипывая зубами.
— Как же это случилось? — спросил я, все еще не веря в то, что Васи, нашего славного Васятки, уже нет в живых.
Бодюков смахнул ладонью слезы, шмыгнул носом.
— Сразу его… еще тогда, из пулемета. Одна пуля в висок, вторая — в грудь… Схватил я его под водой, а тут взрыв… Карчу перевернуло, оглушило меня. Хорошо хоть сигнальным шнуром были мы связаны. С Колесовым мы вначале тебя к карче подтянули, потом Васю… Так и плыли… И вот причалили…
Васю Рязанова мы похоронили на берегу Березины, похоронили вместе с красным шелковым кисетом, который лежал в кармане его гимнастерки против сердца. Под голубыми васильками, украшавшими кисет, была вышита надпись: «Васильку от Галинки»…
Над могилой Рязанова вырос небольшой холмик из сырой земли. Мы долго стояли над ним в глубоком молчании. В памяти вставало все, что было пережито нами с Васей.
Первым нарушил молчание Колесов. Тяжко вздохнув, он промолвил тихо, чуть слышно:
— Да, горестную весть принесем мы Гале.
Бодюков пожал плечами.
— Даже не представляю, как мы скажем ей…
Я тоже думал о Гале, думал о том, как тяжела и горька была для нее минута расставания с Рязановым там, у лесной просеки, куда он проводил ее последний раз…
В одиннадцатом часу дня мы добрались до берега Днепра. Гали в условленном месте не было, хотя она должна была ждать здесь до полудня. Ее отсутствие крайне встревожило нас. Мало ли что могло случиться с нею ночью, в тылу врага, на незнакомых путях-дорогах!
Мы ждали ее до вечера. Надежда, что она все-таки придет, постепенно угасала и наконец угасла совсем…
Два дня спустя нам удалось пересечь линию фронта и вернуться к себе в школу. Гали не было и там. Полковник Теплов сделал запросы о ней во все воинские части, действовавшие на нашем участке фронта. Следов ее так и не нашли…
В Краснодаре в одном из городских садов стоит памятник из черного полированного гранита. На цоколе сверкают золотые буквы: ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ЕВГЕНИЙ И ГЕНЯ ИГНАТОВЫ К памятнику часто приходит невысокий человек с орденом Ленина на груди. Это отец Евгения и Гени, бывший командир отряда краснодарских партизан Петр Карпович Игнатов. Батя — называли его партизаны. Отдыхающие в саду бойцы, комсомольцы, школьники узнают Батю и просят его рассказать о братьях-героях. Петр Карпович садится на ступеньки памятника и рассказывает о своих сыновьях. Некоторые из его рассказов собраны в этой книжке.
Из предисловия: Книга написана бывшим командиром партизанского отряда, в годы Великой Отечественной войны боровшегося с гитлеровскими захватчиками на Кубани в предгорьях Кавказа. Отряд этот был не совсем обычным: в него входили инженеры, рабочие высокой квалификации, технические служащие, ставшие минерами-диверсантами. Во вражеском тылу они взрывали мосты, электростанции, склады, пускали под откос эшелоны с боевой техникой.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.