Голубые солдаты - [12]
Накануне я получил письмо от родных из Краснодара. В июле отец и мать с семьей старшего брата Евгения и моим младшим братом Геней собирались на Черноморское побережье. Мой отпуск тоже приходился на июль, и я сразу же принял решение провести отдых в кругу родных и близких мне людей.
Конечно же, мое решение было встречено женой и дочуркой с большой радостью. Перед сном мы долго говорили о лазурных просторах Черного моря, о лесистых склонах могучих Кавказских гор, мечтали о походах в горы, о морских прогулках вдоль чудесного побережья Кавказа и даже начали прикидывать, что взять с собой в поездку на юг…
С мыслями о предстоящей поездке я и проснулся сегодня…
Над землей еще висела легкая дымка предутреннего тумана, когда из-за темной стены лесного массива, вздыбившегося на западном берегу озера, внезапно с надрывным прерывистым воем вынырнули самолеты. Поблескивая в лучах восходящего солнца, они огромной стаей летели на восток.
Я вскочил с постели, бросился к окну.
— Что это, Валя? — встревоженно спросила жена, разбуженная гулом.
Я не знал, что ответить, и продолжал наблюдать. Часть самолетов из числа тех, что замыкали строй, отделилась, свернула к заводу. Задирая хвосты кверху и словно падая, они один за другим ринулись вниз, на заводские корпуса, на окраину поселка. Не доходя до земли, самолеты резко взмывали вверх, а из-под них вылетали какие-то продолговатые предметы, похожие на черные капли. Бомбы!
Задрожала земля. Над поселком, как раскаты чудовищного грома, покатился гул взрывов. В небо гигантскими грибами взметнулись клубы черного дыма, смешанного с бурой пылью.
Я обернулся к жене. Она стояла у стены мертвенно-бледная, с широко раскрытыми от ужаса глазами и прижимала к груди дочурку.
— Скорее в погреб! — крикнул я ей.
Она, словно окаменев, не двигалась с места.
— Быстрее, быстрее! — повторил я. — Это вражеский налет, война, понимаешь?
Мне показалось, что она обезумела от страха. Схватил ее за руку, увлек за собой во двор и с силой втолкнул в погреб.
— А как же ты? — вскричала она, видя, что я не спускаюсь вниз.
Я ничего не ответил и бросился к шоссе. Со стороны завода и с западной окраины поселка, где сквозь дым прорывался трескучий огонь, по шоссе бежали люди. Их вопли тонули в грохоте взрывов и реве самолетов…
Еще задолго до этого кошмарного дня до нас доходили слухи, что «на той стороне очень неспокойно», что гитлеровцы сосредоточивают вблизи границы крупные воинские соединения. Зная об этом, командование советских войск не сидело сложа руки: в пограничные районы прибывали эшелоны с боевой техникой, с солдатами, над заводом и над поселком все чаще появлялись наши военные самолеты.
Мы тоже принимали меры оборонительного характера, готовили боевые группы самозащиты. На крышах заводских зданий устроили площадки для наблюдательных постов и связали их с заводским штабом телефонами. Не раз проводились пробные воздушные тревоги…
И все e не верилось, что именно так начнется война, что гитлеровцы коварно нарушат договор о ненападении и по-бандитски ворвутся в пределы нашей Родины.
Во время учебных тревог все у нас проходило гладко, слаженно. Но сейчас, когда рвались вражеские бомбы, когда земля сотрясалась от взрывов, сразу обнаружились многие пробелы в нашей подготовке. Повторяю, сделано было как будто и много, но вот защитных щелей так и не успели отрыть, и теперь люди бежали куда попало. На наших глазах рушился родной завод, горел поселок. Число первых жертв войны росло…
Не помню, как я очутился у заводской электростанции, которая стояла в стороне от главных корпусов завода. Из высокой трубы кочегарки еще тянулся в небо чуть заметный беловатый дымок.
К счастью, дежурные по электростанции и кочегарке оказались храбрыми и дисциплинированными людьми, не оставили своих постов.
Вбежав в кочегарку, я крикнул дежурному:
— Терентьев, давай сигнал сбора команд противовоздушной обороны! Надо организовать спасение пострадавших.
Завыла сирена. Ее пронзительное завывание поплыло над заводом и поселком. Люди, бежавшие к лесу, начали останавливаться, потом большинство из них торопливо двинулось назад, к заводу. А там уже действовали команды самообороны. Рабочие, служащие, домохозяйки вытаскивали из-под развалин раненых и погибших. Врачи и санитары тут же оказывали первую помощь пострадавшим.
На пороге машинного зала электростанции я столкнулся лицом к лицу с запыхавшимся дежурным вахтером.
— Валентин Петрович! — выпалил он. — Скорее на проходную. Звонят из райисполкома, требуют кого-либо из заводского начальства к телефону.
Я бросился к проходной.
— Кто это? — донеслось из телефонной трубки.
— Главный механик завода Игнатов! — ответил я.
— Как там у вас? Все еще бомбят?
— Улетели.
— Учтите, это не провокационный налет, это начало войны! — сказал председатель райисполкома. — Немецкие войска перешли советскую границу, и наши пограничники ведут тяжелые оборонительные бои. Немедленно приступайте к выполнению мобилизационного плана. Принимайте меры к спасению людей и заводского оборудования от повторных налетов.
— Есть выполнять мобилизационный план! — отозвался я.
