Голубые родники - [77]

Из этой гавани уводили свои корабли не только Сенявин, но и Витус Беринг, Ушаков, Георгий Седов… Морская слава России начиналась не в Одессе и Новороссийске, а в Таганроге. В былые времена город этот был, пожалуй, самым значительным на всем Дону и на всем юге, и даже Ростов находился в «штате» Таганрога.

Весной 1833 года в этой гавани бросила якорь итальянская шхуна «Клоринда». Двадцатичетырехлетний капитан Джузеппе Гарибальди привез в Таганрог апельсины. Здесь, в Таганроге, он дал клятву посвятить свою жизнь борьбе за свободу Италии. Об этом напоминает обелиск, воздвигнутый в Таганрогском порту.

В этом маленьком городе родился Чехов, здесь прошли его детство и гимназические годы. «После Москвы я более всего люблю Таганрог», — признавался он. В неприметном его домике стол, книжный шкаф, диван… Недочитанная писателем книга, неоконченная рукопись. Под окнами старые кусты сирени, посаженные еще хозяином. Впечатление такое, что он совсем недавно вышел из этих низких комнат на прогулку к морю и вот-вот вернется… А в этом вот доме была греческая церковноприходская школа, в ней начинал Чехов учиться. Здание бывшей мужской гимназии, Чехов тоже учился в. ней. А много позже, как вышел отсюда в большой мир Антоша Чехонте, учились еще и другие знаменитые таганрожцы — четыре Героя Советского Союза, шесть писателей, здесь учился А. А. Гречко — сейчас министр обороны СССР, Маршал Советского Союза. Городской сад — Чехов проводил в нем долгие часы с книгой в руках. Теперь это парк имени Горького, заслуживший звание лучшего в республике. Старый таганрогский театр — Чеховский театр. Музей тоже создан Чеховым. Библиотека, которой дарил он книги вплоть до самой смерти…

Чехов хотел увидеть в родном городе водопровод, электричество, мечтал организовать на Миусе санаторий — все это появилось уже после смерти писателя, пророчески говорившего в рассказе «Невеста», что на месте жалкого провинциального города «не останется камня на камне, — все полетит вверх дном, все изменится, точно по волшебству. И будут тогда здесь громадные, великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны, необыкновенные, замечательные люди…».

А вот здесь родился знаменитый художник Константин Савицкий. Не все знают, что на картине «Отправка новобранцев на войну» изображен перрон Таганрогского вокзала. В соседнем доме жил знаменитый поэт-сатирик Жемчужников — один из тех, кто придумал не менее знаменитого Козьму Пруткова. И еще дом — здесь в семье брата гостил Чайковский… Но пожалуй, более других знаменит дом № 40 на улице Третьего Интернационала — в нем по дороге на Кавказ останавливались Пушкин и Раевский, жил в этом доме и Жуковский. И снова имя Чехова: в конце 60-х и начале 70-х годов прошлого века в этом же доме выступали в хоре братья Чеховы — Антон, Александр и Николай, а руководил хором их отец Павел Егорович. Побывал в этом доме и Айвазовский. Нарком просвещения Луначарский, приехавший сюда после революции, оставил такую запись в книге посетителей: «Этот старинный уголок, сохранившийся сравнительно неприкосновенным, необходимо сохранить как исторический бытовой памятник, главным образом для учебных целей».

Сейчас в этом доме детский санаторий.

Одесситы гордятся Потемкинской лестницей, такая же лестница есть в Таганроге, и она не уступит по великолепию той, что в Одессе. Во время Крымской войны к этой лестнице подошли военные корабли интервентов, и казаки атаковали их с лестницы… в конном строю. Случай, казалось бы, невероятный, но правдоподобный. Казаки лучше интервентов знали повадки Азовского моря: дождались, пока подула «верховна» (норд-ост), ветер выгнал воду из Таганрогского залива, и корабли сели на мель. Тут их и атаковали конники…

Есть в городе памятник советским летчикам — Александру Егорову и Ивану Единархову. В апреле 1943 года во время боевого задания они сбились с курса и вынуждены были сесть на фашистский аэродром, приняв его по ошибке за свой. Когда разобрались в чем дело, было уже поздно: к машине бежали со всех сторон немцы. Запустить мотор не удалось, пришлось принять неравный бой. Выстрелом ракетницы в бензобак летчики взорвали себя вместе с самолетом. Даже фашистов поразило мужество советских пилотов. Чтобы поддержать падающий дух немецкого воинства, фашистский генерал решил похоронить советских летчиков со всеми воинскими почестями. Каково же было негодование гитлеровцев, когда на могилах героев появились цветы, венок, антифашистские стихи и листовки. Много раз убирали немцы цветы с могилы летчиков, а они появлялись вновь и вновь. И тогда, видя, что герои-летчики даже мертвыми продолжают сражаться, полиция закрыла доступ к могилам. Лицемерный фарс провалился…

На комбайновом заводе в цехе бортовых редукторов висит портрет Героя Советского Союза Семена Морозова — руководителя таганрогского подполья. Его расстреляли фашисты в феврале 1943 года. Шестой год уже, как Морозов навечно зачислен в коллектив комбайностроителей. Сто пять шестерен бортовых редукторов — такова сменная норма каждого члена бригады. Значит, сто пять шестерен — норма и Семена Морозова. Ее выполняют ежедневно нынешние сверстники героя. И хотя Морозов никогда не был в этом цехе, хотя он не занимался вместе с другими в университете технико-экономических знаний, хотя на табельной доске ему не отвели места, так как вся бригада перешла на бестабельный учет, он незримо трудится рядом с товарищами.