Голубые холмы Синтры - [42]

— Думаю, пора возвращаться. — Мигел неохотно произнес эти слова. В его голосе вдруг явственно прозвучало уныние.

Элинор захотелось узнать, о чем он думает. Она сама едва не впала в уныние, полностью осознав, что вскоре, когда покинет Португалию, сполна испытает одиночество и безнадежность. Может, он сейчас думал о жене? Желал обрести свободу? Или вспоминал о более счастливых временах… и желал вернуть их? Он с явной горечью вспоминал о том, как поступила с ним Дора. Было также ясно, что Элинор его привлекает. Но Мигел мог все еще стремиться… пусть неосознанно… к примирению со своей прекрасной женой, которую, по словам Жулии, прогнал. Элинор этому не верила. Насколько она сумела узнать графа, он с почтением отнесся бы к обещанию быть с супругой «и в горе, и в радости». Дора уехала отдыхать, как сказала Карлота. Мигела вызвали к ней… Элинор пришла к выводу… возможно, он был ошибочным… что жена поставила Мигела перед фактом, что больше не вернется. Это его наверняка повергло в шок, раз Карлота говорила, что он был как во сне и напоминал безумца. Но почему Мигел решил говорить всем, включая сестру, о смерти Доры? Этому Элинор не могла найти объяснения. Такой шаг — очень рискованный… Мигел вряд ли способен на подобный риск. Возможно, его вынудили? Это вполне могло все объяснить. Хотя, как Элинор ни напрягалась, не могла понять, как такое произошло.

— Да, — шепот Мигела нарушил ее задумчивость, — мы должны вернуться. Мне рано вставать. — Он повернулся и пристально посмотрел в глаза Элинор. — Я должен успеть на самолет в половине девятого.

— Самолет? — Она думала, что он отправляется в одно из своих поместий.

Мигел кивнул, а у Элинор осталось чувство, что он случайно проговорился о самолете.

— Я еду заграницу, — обронил Мигел.

Потом, когда они возвращались через парк, он слишком небрежно произнес:

— Не стоит говорить Карлоте о моей поездке заграницу. Возможно, она уверена, что я еду в Порталегре… — добавил он с легкой улыбкой. — Сейчас это дитя полдня проводит в мечтах.

Элинор заставила себя рассмеяться. Она весело подтвердила, что, когда свадьба так близко, Карлота, разумеется, станет интересоваться только собственными делами. Но, несмотря на веселье, Элинор продолжала недоумевать, куда же едет Мигел. Явно не на праздник. Сейчас не время думать о праздниках, когда в Паласио готовились к свадьбе. Кроме того, Мигел сказал, что поездка займет лишь пару дней.

И тут она поняла. Мигел ехал в Грецию.

Глава 10

Когда Элинор почувствовала, что права, то пришла в отчаяние. Казалось вполне правдоподобным, что Мигел едет в Грецию попытаться получить согласие жены на развод. Особенно после обещания, что они оставят это дело лишь на время… Слова «на время» имели важное значение. Но ей сразу представилась картина примирения восхитительно прекрасной Доры со своим не менее великолепным мужем. Наверняка Доре хочется вернуться к роскоши и прежнему положению. Для этого она попытается прибегнуть к уловкам. Мигел ее обожал… так что почти наверняка уступит… и с удовольствием. А Элинор, которая ему очень нравилась, он мгновенно забудет и, очарованный, помирится с женой. Элинор не знала, как это произойдет, раз Дору считают умершей, но была уверена, что эти трудности можно преодолеть.

Элинор было легче смириться с поражением, когда она вспоминала, что уступает сопернице в красоте и науке обольщения. Ей внушала отвращение мысль о том, что она была «другой женщиной». Элинор чувствовала вину, хотя и не совершила преступления. Она молча страдала и отдала бы десять лет жизни за то, чтобы уехать и спрятаться или вернуться домой в Англию. Поскольку это было невозможно, ей оставалось только набраться терпения и попытаться выглядеть вполне счастливой, чтобы обмануть свою юную подопечную. Так что, когда появился Санчес, она весело смеялась с Карлотой. Санчес предварительно позвонил Мигелу и спросил разрешения приехать повидать любимую. Элинор и Карлота пили чай в салоне. Санчес на миг замер в дверях. Он выглядел очень красивым, хотя и слишком юным.

— Весьма очаровательная картина, — галантно произнес он, — и полная счастья. Полагаю, дорогая Карлота, что отчасти я тому причина?

Карлота очаровательно покраснела и опустила длинные темные ресницы.

— Не отчасти, а во многом, — ответила она, дергая за шнурок звонка. — Ты пришел как раз к чаю.

— Я заметил, — довольно весело ответил жених.

Карлота не поднимала ресниц.

— Я готов выпить чаю, — добавил он, когда она так и не заговорила.

Элинор наконец оставила их одних и ушла посмотреть, что делают рабочие в большом зале. Они устанавливали на потолке большие стеклянные шары из сотен зеркал. Эти шары должны были вращаться во время танцев при потушенном главном освещении. Приглушенный свет настенных бра будет отражаться в зеркалах во время вращения шаров. Элинор сверилась с записями и нахмурилась.

— Их должно быть восемь… четыре с каждой стороны… и один побольше в центре, — сказала она.

Только один из рабочих говорил по-английски. Он перевел ее слова мастеру. Тот ответил:

— Большой шар разбили, поэтому мы устанавливаем по три с каждой стороны, один в центре и один — над возвышением для музыкантов.