Голубая ниточка на карте - [43]

Вот и сейчас стоит на горе, задумчиво смотрит на Волгу и… так вздохнуть хочется. А по волнам теплоход скользит. Огромный. Играет музыка. По палубам ходят люди. Куда плывут? Зачем? Может, такие же туристы? Отдыхают. Скорей всего, так. Теперь мало рейсовых теплоходов, всё больше туристические. А по делам люди летают на самолётах… Сколько на том теплоходе людей? И у каждого своя жизнь. Свои заботы. Может, такие же мальчишки, как они с Ромкой? Только из других школ. У них другие лица, характеры. Но живут они с ними в одной стране, ходят по одной земле. Может, там есть такой же застенчивый мальчишка… И красивая девочка… которая очень любит… себя. Вот и вздохнул…

Разве интересно так жить, как рассуждает эта «Козла»? Ничего не надо объяснять Киму. Сам поймёт. Когда от кого-то отговаривают, то ещё больше к тому тянет.

Вот и Ульяновск позади. Завтра утром — дома. Как быстро пролетели дни. Ещё бы столько поплавать. Никто, наверно, не отказался бы.

Шур смотрит со своей палубы, как чайки качаются на волнах. Ишь качели нашли. Водяные. Вверх-вниз, вверх-вниз. А мысли бегут-бегут, опережая одна другую.

Неужели завтра он будет ходить по чебоксарским улицам? Шур представил свой дом, двор, переулок, соседей. И так потянуло туда. Домой… домой…

Как мы сердцем прирастаем к месту, где родились и живём. Это — очень своё. Родное. Без него невозможно. Нечем дышать. Вспомнилось, как где-то внизу, после Саратова, увидели баржу «Алатырь». Обрадовались, будто друга встретили. Махали ей долго-долго, пока стала совсем махонькой. А уж когда мимо проплывала «Пионерия Чувашии», что-то невообразимое творилось на палубах. Все девчонки и мальчишки орали, как сумасшедшие, прыгали, даже кувыркались. А там, на «Пионерии», не могли понять, чего они вдруг взбесились?

И ещё Шур заметил: когда гид рассказывал о своём городе (любой гид о любом городе), то ему, Шуру, хотелось побегать по родным Чебоксарам. По каждой улице, по каждому переулку, по каждому закоулочку. Всё излазить, всё изведать, всё-всё-всё разглядеть. Каждую щёлочку, каждый камень потрогать. Именно по своим улицам, а не по тем, о которых рассказывают.

Чудно как всё в жизни. Когда дома, то, кажется, всё здесь знакомо, надоело, уехать бы куда-нибудь. А вот уехал, и с ума сходишь по дому. В других городах — интересно. Просто интересно — и всё. А дома сердце бьётся по-особому. Пусть что-то не так знаменито, не так красиво, зато дороже ни в одном городе ничего нет. Это — своё. Это — родное.

Раньше Шур никогда не думал об этом. Просто жил, как трава растёт. Пил, ел, спал, бегал, учился. Отметки получал. Разнообразные. Весь набор. Даже кол… Правда, один раз в жизни.

А сейчас стоит, смотрит на качающихся чаек и размышляет.

Утром был Ульяновск.

К сожалению, больше всего запомнился дождь. Он лил, лил и лил. Такой длинный-длинный дождь. Шуру казалось, что на небе должны были давно иссякнуть все запасы воды. А он всё лил. Страшно было выйти из автобуса вместе с гидом. Но всё-таки вышли и тут же промокли. До нитки.

Должны были пойти к памятнику Ленина, к дому Гончарова, но… не смогли. Сразу побежали под зонтами к Ленинскому мемориалу. Эх, если б не дождь. Как он мешал всё разглядеть и запомнить. Люди боялись простудиться и просили гида: скорей, скорей… Эх…

Запомнились пионеры, которые стояли в почётном карауле у дома, где родился Володя Ульянов. Два мальчика и две девочки в синих костюмах и синих пилотках. У девочек по два капроновых банта. Каждый, как белый пышный цветок. (В Волгограде у девочек, стоящих около Вечного огня, были точно такие же банты.) Мальчики здесь без автоматов. Они у самых дверей стоят. Девочки чуть подальше.

Шура поразило то, что стояли все четверо под проливным дождём спокойно, твёрдо, уверенно, так, будто над ними солнце светит. А ребята с теплохода ёжились, бегали, прыгали, чтоб согреться, хныкали, канючили, торопили гида. Гид сказала, что за право вот так здесь стоять в карауле ребята в школах борются своей учёбой, своими добрыми делами. И стоят здесь самые лучшие.

Экскурсия ушла в дом, где жила семья Ульяновых в конце прошлого века. А они остались под ливнем стоять, будто тепло и сухо.

По домику тоже прошли быстрее, чем обычно проходили экскурсии. Шура поразил размер комнат. Такие маленькие. А семья была большая. Подумалось: вот мы сейчас живём в огромных домах, больших квартирах. И всё нам мало. На расширение подаём. А Ленин в этих вот комнатах жил. И был доволен. И ничего ни у кого не просил.

Шур, конечно, знал, что не все у нас ещё обеспечены квартирами с удобствами. Только к двухтысячному году должны быть обеспечены все. Но вот в его классе, например, у всех уже были отдельные. С удобствами. У некоторых ребят даже свои комнаты есть. Запрутся и делают там, что хотят. Хотят учат уроки, хотят магнитофон целый день слушают.

Захотелось ещё походить по тем комнатам, где маленьким бегал Володя Ульянов. Всё там осмотреть и запомнить. Жаль, пощупать не разрешают.

— Дед, какие мы с тобой дураки! Что ж мы делаем? — досадливо крикнул с палубы в своё окно Шур.

— Ты о чём? — не понял Никнитич.

— Из Чебоксар каждый день автобусы в Ульяновск катаются! Ехать-то всего ничего. Несколько часов. А ни разу не съездили. Я вон уже какой большущий вымахал, а в дом, где Ленин жил, первый раз ступил.