Голубая ель - [11]

Давно собирался Свиридонов навестить дальнюю «точку», которую когда-то сам выбирал с генштабовскими работниками, связывая «релейкой» вышестоящий штаб. Хорошо знал по части охоты и рыбалки эти места. И вот ему представился такой случай. Оставил Свиридонов дела своему заму, сел в знаменитый в те времена всепогодный самолетик По-2 да и махнул в край синих озер и дремучих лесов. Приземлил летчик машину на небольшой поляне, почти рядом с мачтой радиорелейной станции.

— Где старшина Берендеев? — строго спросил у дежурного сержанта, подбежавшего к нему с докладом.

— Старшина Берендеев на покосе, — совсем по-будничному доложил тот, — Обещал дня через два возвратиться…

— А председатель колхоза Мосеев где?

— Приболел он, — ответил сержант, — раны, говорят, фронтовые открылись…

— Что, так и некому заменить его?

— А кем? — словно извиняясь за старшину, произнес сержант, — с войны в деревню возвратились почти одни калеки. Правда, есть тут один — Пашка Афонин, по прозвищу Кочет. Но он не в счет. Его Мосеев к колхозным делам на пушечный выстрел не подпускает. Ему лишь руки в брюки да по деревне разгуливать… Вот и приходится нам при неуправках подсоблять колхозу, — посвящал дежурный Свиридонова в местные дела.

Свиридонов снял фуражку, вытер платком влажный лоб и сказал сержанту примирительно:

— Хорошо у вас здесь. Живете как у бога за пазухой…

Сержант в ответ лишь пожал плечами: много был наслышан о строгости командира и потому каждое его слово воспринимал настороженно.

— Ну показывай ваш гарнизон, — как-то по-домашнему просто сказал Свиридонов.

Пока они шли к срубленному из желтых бревен домику, Свиридонов успел заметить: в хозяйстве Берендеева — полный порядок. А небольшая светлая комната канцелярии, куда они зашли, запахом сосновой смолы располагала к хорошему настроению.

— Штаб Берендеева? — с ироническим оттенком в голосе бросил Свиридонов, подходя к столу, на котором аккуратно были сложены книги, разные документы.

Из-под тяжелого пресс-папье виднелся заполненный бланк отпускного билета. Свиридонов не спеша взял его, так же не спеша пробежал по нему глазами, даже оборотную сторону прочитал. Оторвавшись от чтения, спросил у сержанта, который безмолвно, с почтительным выражением на лице стоял у него за спиной:

— Какое у нас сегодня число?

— Двадцатое июля, — ответил тот, еще не поняв, зачем это начальству понадобилось такое уточнение.

— Да, хорош гусь. Узнаю фронтовую хватку, — заметил Спиридонов и, подойдя к окну, остановился в глубокой задумчивости.

Отпуск у Берендеева начался с первого июля. Так гласил документ. На оборотной стороне отпускного в две строчки шел машинописный текст: «Со старшиной Берендеевым К. К. следует его жена Берендеева Ю. И.»

Не поехал тогда он, Костя Берендеев, с молодой женой к своим родителям в родной Барнаул, не получилось…

В тот же день Свиридонов улетел обратно.

А через два дня он потребовал Берендеева к телефону.

— Как дела, председатель? — спросил иронически. Но даже расстояние не смогло скрыть от Кости Берендеева теплоты в голосе командира.

— Дела идут хорошо, — ответил старшина. — Сена заготовили впрок. Колхозный скот обеспечили кормами…

— Ну а на Алтай как же? Молодой женой похвастаться? — пророкотал в трубку Свиридонов.

— Успеется еще. Алтай, он никуда не денется…

С тех пор и приклеилась к Берендееву кличка Председатель.

…Вечером финский домик, где жили Берендеевы, светился всеми окнами. Раскрасневшаяся, сразу как-то вдруг помолодевшая жена Константина Кузьмича хлопотала у стола. А сам он, еще не окрепший после болезни, чинно восседал рядом с шумящим самоваром. Командира части то и дело выключали из общего разговора, просили к телефону.

А гость, генерал-лейтенант в отставке Свиридонов, совсем седой, но боевой и подвижный, как и двадцать лет назад, близоруко щурился и повторял, глядя на Берендеева, свою излюбленную фразу:

— Нет! Вы только поглядите, каков гусь! Браконьеров взялся вылавливать. Узнаю, узнаю фронтовую хватку… — Потом после небольшой паузы продолжал: — А знаете, удивил и обрадовал шофер такси, доставивший меня сюда… Да ты, право же, не виноват, — перехватил генерал извиняющийся взгляд молодого командира части. — Это я дал промашку. Не разобрался как следует в расписании поездов… Да-а! Так на чем это я остановился? Ага… Говорю, значит, шоферу: «Сделай милость, подбрось до военного городка». А он отвечает: «Вас понял… Доставлю с ветерком до Берендеевой Поляны!» А я себе думаю: «Ну ежели конечная остановка называется Берендеевой, да еще и Поляной, — значит, живет там такой прапорщик».

Потом Свиридонов поднялся из-за стола, подошел к серванту, над которым висели увеличенные фотографии хозяев. На одной — совсем молодая Юлия. В платье с белым кружевным воротничком. Красивая — глаз не оторвать. На другой — Костя Берендеев. Но не молодой, а уже в возрасте, при полном параде. На груди все его награды: ордена Славы двух степеней, Красной Звезды, медали… На погонах по две звездочки, как у генерал-лейтенанта, только калибром поменьше…

Оторвал генерал затуманенный взгляд от фотографий, словно стряхнул с себя груз пережитых годов, и так, ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил: