Голубь и Мальчик - [121]
Похоже, Тирца созвала всех своих людей со всех зданий, которые она воздвигает, со всех транспортных развязок, которые строит, со всех мостов, которые она перебрасывает. За те часы, что я ездил в Тель-Авив и обратно, она стерла все следы и все свидетельства. Ни единой капли бетона, ни единой крупицы песка, сигаретного окурка, бутылочной пробки. Один только мусорный бак, сиротливо прислоненный к стене возле окна, — этот остался.
Послышалось знакомое тарахтенье. Появился наш тракторист, волоча за собой пустой мусорный прицеп. Он остановился, вышел, спустился во двор, выдернул железную трубу, которую Тирца забила в первый день возле лимона, и швырнул ее в прицеп.
Раздался резкий металлический лязг. Тракторист сказал: «Твой подрядчик-женщина ушел», забрался на свое сиденье и уехал.
Пошел я искать себе дом. Пришел к нему, как будто вернулся, а не пришел. Здравствуй, дом, сказал я, и дом ответил.
Я обновил свой дом и обновился сам, юбил и был юбимым, нарастил кожу для своей души, и крышу, и пол, и стены. Есть у меня теперь деревянная веранда, и душ снаружи, и время, и своя история, и простор, и мусорный ящик, чтобы услышать, как дождь будет колотить по жести близкой осенью, и пара глаз — прикрыть их козырьком ладони, и смотреть в небо, и ждать.
Две недели назад я получил первое письмо по своему новому адресу. Коричневый толстый конверт, посланный из Лейдена, что в Голландии. Та старая костлявая голландка, которая рисовала птиц в долине Хулы, послала мне фотокопии некоторых своих акварелей: «Птицы Святой земли» и «Перелетные птицы». «С благодарностью за прекрасную экскурсию», — написала она и вложила среди пеликанов и журавлей сюрприз — мой портрет, который она сделала незаметно для меня несколькими штрихами кисти. Вот он я: темная, плотная, небольшая птица, не кочую, а возвращаюсь, один, не присоединяюсь к стае.
«Надеюсь, что ты простишь мое нахальство», — извинилась она и добавила, что еще в юности, когда британцы правили Страной — «а ты, наверное, тогда еще не родился», — она уже интересовалась птицами и уже тогда приезжала вслед за ними на Святую землю. «И вот Вам еще четыре рисунка, из нескольких десятков, которые я тогда нарисовала, дорогой господин Мендельсон. Может быть, Вам будет интересно, потому что сегодня у вас уже не увидишь этих птиц и такие виды, а жаль».
Вот они: ястребы сгрудились над трупом коровы, скворцы клюют ее небесный глаз, щеглы ликуют на высоком сухом терновнике, и какой-то молодой парень сидит на станционной скамейке в ожидании поезда, а на коленях у него плетеная соломенная корзинка для голубей, с крышкой и ручкой.
Где они сегодня
Профессор Яков Мендельсон взял свой компьютер, свои записные книжки, свою сигнальную кнопку и свои книги, оставил свою квартиру в квартале Бейт а-Керем и переехал жить в дом Фридов в квартале Арнона. Вместе с поваром-румыном он ухаживает за Мешуламом, который перенес кровоизлияние в мозг и теперь лежит, наполовину парализованный.
Профессор Биньямин Мендельсон эмигрировал из Страны. Он живет в Лос-Алтос-Хиллз в Калифорнии, преподает и занимается научными исследованиями в соседнем Стэнфордском университете и очень редко бывает в Израиле.
Зоар Мендельсон поехала с ним туда и спустя год вернулась в Страну одна. Она открыла кафе в фешенебельном Рамат-а-Шароне, а при нем — процветающий магазин одежды больших размеров.
Лиора Мендельсон продолжает преуспевать в своем бизнесе.
Яир Мендельсон погиб в автомобильной катастрофе через два года после того, как построил свой новый дом. Он ехал из долины Хула, чтобы подхватить Тирцу на ее строительной площадке в Нижней Галилее. Грузовик с заснувшим водителем выехал на встречную полосу и столкнулся с «Бегемотом» лоб в лоб. Яир был тяжело ранен и умер неделю спустя.
Тирца Фрид, которая вернулась к Яиру через несколько месяцев после своего ухода, покинула дом, который построила ему, сразу же после его смерти. Они успели прожить там вместе «семнадцать месяцев любви и счастья и одну неделю ужаса» — так она сказала. Сейчас у нее «легкий роман», по ее определению, с капитаном авиакомпании «Эль-Аль», которого она встретила на одном из вечеров коллективного пения.
Иоав и Иорам Мендельсоны поступили на медицинский факультет Беершевского университета и учатся с неожиданным прилежанием. Они часто приезжают в дом, завещанный им Яиром. Приезжает туда и подруга Иоава, и все дети в деревне знают место, с которого можно увидеть, как они втроем принимают душ во дворе.
Последняя голубка Малыша больше не вылетает из голубятни. Доктор Лауфер держал ее там для размножения, а когда она умерла, сделал из нее чучело и поставил себе на стол. Оно исчезло во время переезда зоопарка из Тель-Авива в сафари в Рамат-Гане.
Сам доктор Лауфер скончался в глубокой старости в Рурской области в Германии, куда был приглашен для чтения цикла лекций и судейства на голубиных соревнованиях.
Мириам-голубятница отвергла нескольких ухажеров из кибуца и Пальмаха и по окончании Войны за независимость переехала в Иерусалим и работала там в Еврейском агентстве. Она не вышла замуж и не имела детей, но писала и иллюстрировала замечательные детские книжки, которые публиковались только на немецком. До последнего дня она не призналась в своем влечении и любви к доктору Лауферу — ни ему, ни другим. Она умерла летом тысяча девятьсот девяносто девятого года от рака легких.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Всемирно известный израильский прозаик Меир Шалев принадлежит к третьему поколению переселенцев, прибывших в Палестину из России в начале XX века. Блестящий полемист, острослов и мастер парадокса, много лет вел программы на израильском радио и телевидении, держит сатирическую колонку в ведущей израильской газете «Едиот ахронот». Писательский успех Шалеву принесла книга «Русский роман». Вслед за ней в России были изданы «Эсав», «В доме своем в пустыне», пересказ Ветхого Завета «Библия сегодня».Роман «Как несколько дней…» — драматическая история из жизни первых еврейских поселенцев в Палестине о любви трех мужчин к одной женщине, рассказанная сыном троих отцов, которого мать наделила необыкновенным именем, охраняющим его от Ангела Смерти.Журналисты в Италии и Франции, где Шалев собрал целую коллекцию литературных премий, назвали его «Вуди Алленом из Иудейской пустыни», а «New York Times Book Review» сравнил его с Маркесом за умение «создать целый мир, наполненный удивительными событиями и прекрасными фантазиями»…
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Перейдя за середину жизненного пути, Рафаэль Мейер — долгожитель в своем роду, где все мужчины умирают молодыми, настигнутые случайной смертью. Он вырос в иерусалимском квартале, по углам которого высились здания Дома слепых, Дома умалишенных и Дома сирот, и воспитывался в семье из пяти женщин — трех молодых вдов, суровой бабки и насмешливой сестры. Жена бросила его, ушла к «надежному человеку» — и вернулась, чтобы взять бывшего мужа в любовники. Рафаэль проводит дни между своим домом в безлюдной пустыне Негев и своим бывшим домом в Иерусалиме, то и дело возвращаясь к воспоминаниям детства и юности, чтобы разгадать две мучительные семейные тайны — что связывает прекрасную Рыжую Тетю с его старшим другом каменотесом Авраамом и его мать — с загадочной незрячей воспитательницей из Дома слепых.
Удивительная история о том, как трое мужчин любили одну женщину, ставшую матерью их общего сына, мальчика со странным именем Зейде.В книге описаны события, происшедшие в одной из деревень Изреэльской долины с двадцатых по пятидесятые годы. Судьбы главных героев повествования — Юдит, матери Зейде, Моше Рабиновича, хмурого вдовца-силача, Глобермана, торговца скотом, обаятельного в своей грубости, и Яакова Шейнфельда, разводившего птиц, ставшего специалистом по свадебным танцам, шитью свадебных платьев и приготовлению свадебных столов ради одной-единственной свадьбы, — оказались фрагментами таинственного узора, полный рисунок которого проясняется лишь на последних страницах книги.Колоритные обитатели деревни — многочисленные родственники, бухгалтер-альбинос, военнопленный итальянец Сальваторе, а также молодая корова Рахель, похожая на бычка, вороны, канарейки, Ангел Смерти, бумажный кораблик, старый зеленый грузовик, золотая коса, обрезанная в детстве, и исполинский эвкалипт — все они являются действующими лицами этого магического узора.«Несколько дней» — одно из наиболее любимых читателями произведений известного израильского писателя Меира Шалева, популярного и почитаемого во всем мире.
Новый — восьмой в этой серии — роман Меира Шалева, самого популярного писателя Израиля, так же увлекателен, как уже полюбившиеся читателям России его прежние произведения. Книга искрится интеллектуальной иронией, на ее страницах кипят подлинные человеческие страсти. К тому же автор решился на дерзкий эксперимент: впервые в его творчестве повествование ведется от лица женщины, которой отдано право говорить о самых интимных переживаниях. При этом роман ставит такие мучительные нравственные вопросы, каких не задавала до сих пор ни одна другая книга Шалева.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.