Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху) - [31]
— Я, конечно же, верю вам, но никто другой вам не поверит. Согласен, вам не следует отправлять это письмо. Люди попросту решат, что вы повредились рассудком в результате аварии.
— Именно так я себе и сказала.
— У вас нет никаких доказательств?
— Откуда? Я сфотографировала все эти ужасы. Но пока я лежала в больнице, правительственные агенты похитили фотографии и подменили их снимками обгоревшего самолета. Самолет не загорелся при аварии. Значит, его подожгли позднее. Я уже жалею, что не сунула в сумку парочку голов…
— Ну что же, в следующий раз вы поступите умнее!
— В следующий…
Руссо почувствовал, что зашел слишком далеко. Эта сомнительная шутка уж слишком сильно попахивала Нью-Йорком после двух порций мартини и была не к лицу властелину пустыни.
— Вы смеетесь надо мной?
— Вовсе нет. В этих краях такие происшествия — обычное дело, можно даже не углубляться в историю. Так, например, в 1950 году имам Йемена приказал публично обезглавить пятьдесят семь человек и некоторых из них казнил сам. Имаму доставило большое удовольствие смотреть, как слетали головы молодых офицеров, воодушевленных новыми идеями. Головы были выставлены в единственной аптеке города, там, где сегодня размещается министерство здравоохранения. В то время я был совсем юным студентом, только-только приехавшим в Соединенные Штаты, и мне было ужасно досадно. Почему они прибегли к таким средневековым методам? Я считал, что ваш электрический стул куда цивилизованнее, как, впрочем, и напалм. В них меньше личного…
Он старательно изгнал из своего голоса всякий намек на юмор, но Стефани странно посмотрела на него.
— Что касается меня, то во мне есть арабская и негритянская кровь, — продолжил Руссо. — Я начисто лишен каких бы то ни было расовых и религиозных предрассудков. Я глубоко привязан и к исламу, и к демократии…
Руссо ощутил хорошо знакомое покалывание самоиронии, разрушительной и переходящей в настоящую злость. В своей профессиональной жизни он уже сыграл столько ролей, что, случалось, задавался вопросом, а есть ли у него какая-нибудь личная жизнь. Ему довелось побывать евреем, кубинцем, пуэрториканцем, итальянцем, чернокожим с островов Карибского моря, бразильцем, арабским террористом. И все это благодаря юной антильской рабыне с нежным выговором, которая обворожила французского искателя приключений более века тому назад. Обычно он пресекал эту самокритику, потому что она плохо сказывалась на его нервах. Его нервы должны были содержаться в превосходном рабочем состоянии, хорошо смазанные и всегда готовые послужить, как и тот плоский предмет, что он носил подмышкой. Он решил остановить свои излияния и улыбнулся.
— Но я, наверное, наскучил вам своими демократическими историями.
— Как раз наоборот…
— Вы слишком красивы. Красота не может быть демократичной, потому что она уникальна. В Коране говорится: «В жаркой пустыне узнаешь ты Милосердного по чистой воде и прохладной тени, что оставит он на твоем пути». Сура о мучимом жаждой Путнике.
Руссо остался вполне доволен своим литературным экспромтом. Ему уже случалось раньше переделывать Библию. Самое время было взяться и за Коран.
Стефани сделала над собой усилие, чтобы принять серьезный и даже почтительный вид. Ее литературные вкусы были ближе нью-йоркской школе Филипа Рота и Нормана Мейлера, чем Библии или ее эквивалентам. Но здесь они находились в Средневековье, и следовало уважительно относиться к верованиям других и воздерживаться от иронии, даже если та напрашивалась сама собой.
А еще этот человек казался плотью от плоти здешней земли. Внешне это был современник царицы Савской, чья легендарная империя некогда лежала чуть дальше на востоке, в горах и песках Йемена. Хотя он и говорил на безупречном английском, но из-за этого лица из стародавних времен его американский акцент коробил Стефани и воспринимался ею как противоестественность, как кощунство. Его черты — в том числе и высокий лоб, увенчанный белизной и золотом, обладали тем царственным достоинством, которое являет природа, возобновив связь с изначальными корнями. Это живое присутствие прошлого не могло не взволновать. Впервые после ужаса в пустыне у Стефани снова пробудился интерес к этой стране и ее обитателям. Она быстро устроила себе небольшой суд совести, так, на всякий случай, но вышла из испытания с честью: нет, тут — слава Богу! — ничего общего с сексом. Похожее волнение она ощутила перед статуей Тутанхамона на выставке египетского искусства. Люди порой бывают так смешны. Порой кажется, что они не думают ни о чем, кроме постели.
Руссо опустил глаза на письмо в «Нью-Йорк таймс». Главное сейчас — помешать малышке покинуть страну и вызвать своей историей брожение умов в Нью-Йорке. Письма и каблограммы не представляли непосредственной угрозы: на почте за этим следили. Но она попросила в гостинице забронировать ей место на ближайший рейс, и они отчаянно искали довод, чтобы вынудить ее отложить отъезд.
Он поднял глаза и посмотрел на нее. Красивое личико, усыпанное веснушками, которые, казалось, пролились дождем с ее бронзовой шевелюры. Чуть вздернутый нос, которого хотелось нежно коснуться пальцами. Взгляд был открытый, прямой, волевой и решительный, и в нем присутствовало выражение уж незнамо какой доброй воли, нежности, желания поступать правильно. Она не была по-настоящему красивой, от совершенства ее спасала легкая неправильность черт — высокие выступающие скулы и мягкость щедрых губ с трудом сочетались с очень прямым лбом и волевым подбородком. Руссо остерегался красоты: она все выставляет наружу, в ней уже не откроешь ничего нового.
Пронзительный роман-автобиография об отношениях матери и сына, о крепости подлинных человеческих чувств.Перевод с французского Елены Погожевой.
Роман «Пожиратели звезд» представляет собой латиноамериканский вариант легенды о Фаусте. Вот только свою душу, в существование которой он не уверен, диктатор предлагает… стареющему циркачу. Власть, наркотики, пули, смерть и бесконечная пронзительность потерянной любви – на таком фоне разворачиваются события романа.
Роман «Корни неба» – наиболее известное произведение выдающегося французского писателя русского происхождения Ромена Гари (1914–1980). Первый французский «экологический» роман, принесший своему автору в 1956 году Гонкуровскую премию, вводит читателя в мир постоянных масок Р. Гари: безумцы, террористы, проститутки, журналисты, политики… И над всем этим трагическим балаганом XX века звучит пронзительная по своей чистоте мелодия – уверенность Р. Гари в том, что человек заслуживает уважения.
Середина двадцатого века. Фоско Дзага — старик. Ему двести лет или около того. Он не умрет, пока не родится человек, способный любить так же, как он. Все начинается в восемнадцатом столетии, когда семья магов-итальянцев Дзага приезжает в Россию и появляется при дворе Екатерины Великой...
Ромен Гари (1914-1980) - известнейший французский писатель, русский по происхождению, участник Сопротивления, личный друг Шарля де Голля, крупный дипломат. Написав почти три десятка романов, Гари прославился как создатель самой нашумевшей и трагической литературной мистификации XX века, перевоплотившись в Эмиля Ажара и став таким образом единственным дважды лауреатом Гонкуровской премии."... Я должна тебя оставить. Придет другая, и это буду я. Иди к ней, найди ее, подари ей то, что я оставляю тебе, это должно остаться..." Повествование о подлинной любви и о высшей верности, возможной только тогда, когда отсутствие любви становится равным отсутствию жизни: таков "Свет женщины", роман, в котором осень человека становится его второй весной.
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
Новый остросюжетный роман широко известного у нас западногерманского писателя дает весьма четкое представление о жизни сегодняшней ФРГ. И перемены в общественно-политической обстановке в стране, вызванные приходом к власти в 1983 году правых сил, и финансовые махинации, в которых оказался замешан даже федеральный канцлер, и новая волна терроризма, и высокий уровень безработицы, и активизация неофашистских сил — все это волнует автора. Книга читается легко, детективный сюжет захватывает читателя и держит его в постоянном напряжении.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».