Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову - [28]
Впрочем, ради науки гибли не только обезьяны. Большинство первых пациентов-людей, отважившихся на пересадку органов – отчаявшихся и готовых на все, как Ричард Херрик, – умирали вскоре после операции. На этом фоне статистика Уайта – один успешно изолированный мозг на пять попыток – выглядела более чем достойно, но перед расширением масштаба экспериментов нужно было еще многое сделать. Самым опасным в ходе операции был момент переключения с двух систем кровообращения (обезьяны уже соединены, но сердце обезьяны-реципиента еще бьется) на одну, когда кровь качает только сердце обезьяны-донора. Множественные разрезы означали кровопотерю; чтобы останавливать кровотечение, Уайт применял прижигающий скальпель, но горячий инструмент мог повлиять на температуру тела обезьяны. Чтобы упростить переключение, Уайт к концу года добавил в протокол операции дополнительные аппараты, в том числе два небольших насоса – один для артериального и один для венозного кровообращения, которые работали автономно от 24-вольтового элемента питания. Еще он попросил инженера Рона Йейтса помочь с разработкой специального оксигенатора, который насыщал бы кровь обезьян кислородом посредством системы трубок. Все эти новые приспособления представляли собой своего рода резервную систему кровообращения – на тот случай, если обезьяна-донор не будет справляться. Таким образом, мозг меньшей обезьяны получал непрерывную поддержку, пока хирурги присоединяют его к донору. Бригада Уайта могла работать круглые сутки. Все было готово к новой попытке.
В 1963–1964 годах Уайт и его коллеги получили новых обезьян для продолжения опытов. Теперь донор сидел на высоком деревянном стуле, а лабораторию наполнял шум клапанов и моторов, облегчающих переход с одной системы кровообращения на другую. Прежнюю «лавовую лампу» новая технология превратила в сложную, протянувшуюся через все помещение систему ценой в миллионы долларов: на одном конце – обезьяна, на другом – обнаженный мозг. Уайт собрал не лимонадный автомат, как он воображал поначалу, а лабораторного киборга: наполовину обезьяна, наполовину машина.
Ординаторы спали посменно: в каждый момент кто-то обязательно следил за ходом эксперимента и ухаживал за привязанными донорами крови. К главным хирургам Уайту и Вердуре добавился нейрохирург Джордж Локк, а Албин оставался главным анестезиологом. В таком составе они провели 63 операции, и наконец число успешных исходов превысило число неудач[134]. С применением машин для кровообращения клетки мозга не отмирали и энцефалограмма показывала заметное усиление электрической активности в период до 22 часов[135]. После каждой операции команда Уайта препарировала мозг, подкрашивая срезы гематоксилином и под микроскопом высматривая малейшие признаки деградации ткани. Мозговая ткань выглядела нормальной – даже после нескольких часов перфузии и изоляции. Наконец Уайт получил все доказательства: электрическую активность, здоровую ткань и повторяемость результата. Пришло время показать работу лаборатории публике.
Мертвый мозг не рассказывает сказки
К 1964 году в США существовало четыре неврологических общества, но Общество Харви Кушинга было самым старым и самым строгим в вопросах членства. Ежегодное собрание этого общества со славной и долгой историей – оно было основано в 1931 году – было привилегированным мероприятием, где обнародовали важные научные достижения[136]. Именно туда должны стремиться такие люди, как Роберт Уайт. Поэтому 20 апреля он собрал чемодан и вылетел в Лос-Анджелес, чтобы представить на собрании Общества Кушинга сокращенную версию статьи, которая вскоре будет напечатана в журнале общества, и удивительные (но, конечно, довольно шокирующие) фотослайды с изображениями успешной изоляции мозга. Последний слайд, заряженный в проектор, нес в себе первое доказательство существования заветного хирургического Грааля: вот изолированный мозг, обнаженный, отделенный от тела.
Для хирургов, рассевшихся за столами с крахмальными скатертями в отеле «Амбассадор», первая изоляция мозга открывает возможностью изучить его реакции на лекарства, изменение температуры, бактериальные инфекции и другие вмешательства – без необходимости «очищать» данные от реакций остального организма. Наконец-то можно попытаться найти ответы на целый ряд вопросов: что требуется мозгу для метаболизма, кроме глюкозы и кислорода? Производит ли мозг химические вещества без участия тела? Как мозг защищает себя, лишившись телесной брони?[137] Техника перфузии «по Уайту» также вызвала ажиотаж: хотя гипотермию применял не он один, но его усовершенствованная методика давала очевидные преимущества, достойные подражания. Однако была одна загвоздка.
