Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову - [26]

. Подобный механизм мог бы поддерживать жизнь мозга бесконечно. Но даже ночью, вставая к новорожденному сыну, Уайт не перестает думать, насколько сложно сконструировать и обслуживать такую хитрую машину. К тому же она будет легко выходить из строя. Все-таки нужно что-то другое: аппарат, который будет перегонять кровь сам, без постоянного подталкивания, и сам передавать данные о нагреве и охлаждении – словом, работать практически без вмешательства человека. Его маленький сын был в точности как такая машина, совершенное маленькое чудо с цепкими пальчиками. Уайт всегда говорил, что организм – это просто машина для обеспечения мозга[123]. Так зачем изобретать новое, когда можно присоединить мозг к другому живому организму? В конце концов, Демихов именно так и делал.

Уайт успевает урвать несколько часов сна перед рассветом, но Патрисия, проснувшись, чтобы готовить завтрак, обнаруживает, что он давно на ногах. Впрочем, он всегда спал мало, особенно обдумывая идею. Придя в лабораторию, Уайт отбирает 10 макаков-резусов – пять поменьше, 3–3,5 килограмма весом, и пять побольше, от 7 до 11 кило[124]. Он будет извлекать мозг у обезьян помельче и поддерживать в нем жизнь, используя крупных особей в качестве системы жизнеобеспечения и источника крови. Изолированный мозг нужно поместить туда, где его будет омывать поступающая кровь. Приспособление на макете Уайта выглядит на удивление грубо и мало отличается от препаратов легкого и сердца из советских документальных фильмов. Обнаженный мозг, еще не отделенный от фрагмента черепной кости, к которой крепятся электроды, размещается на специальной платформе. Электроды будут передавать сигнал на электроэнцефалограф, чтобы врачи видели, что мозг еще жив. Внизу платформы Уайт собирается разместить воронку, ведущую в контейнер с подогревом (для крови). Конструкция напоминала лавовую лампу без стекла с артериальными «щупальцами» для подачи крови из донорского тела и обратно. Доработав конструкцию Уайта, ученые вернулись к подопытным в клетках. Пора приступать к экспериментам.

17 января 1963 года. Уайт моет руки перед операцией. Ранее вместе с Вердурой и Албином они проверили каждую пару обезьян на совместимость групп крови. Теперь обезьян помельче, от которых скоро останется только мозг, нужно обездвижить, введя им пентобарбитал. Они больше не очнутся в прежнем теле.

Следя за артериальным давлением обезьян и записывая данные с осциллографа для распечатки и хранения, Уайт с коллегами приступают к перфузии каждой пары. Системы обеспечения помогли разработать экспериментальный психолог Ли Волин и инженер Рон Йейтс, но в операционной Уайт, как всегда, полагается главным образом на Вердуру и Албина. Для начала Албин погружает обезьян в наркоз и бреет, тщательно удаляя всю шерсть с головы и шеи. Обезьянам-донорам выбривают паховые впадины, чтобы облегчить доступ к бедренной артерии. Бритую голову первой обезьяны осторожно закрепляют в фиксаторе, похожем на трехпалую птичью лапу. Фиксаторы крепят голову в трех точках: небольшая деревянная перекладина заводится под нёбо, а стальной верхний коготь, раздвоенный, цепляет надбровные дуги, заходя в глазницы. Поворотный механизм позволяет Уайту поворачивать голову обезьяны на 180°. Сначала обезьяны сидят бок о бок, макак-донор пристегнут к специально изготовленному деревянному «креслу». В артерию донора хирург вводит Т-образную канюлю и катетером соединяет с реципиентом. Затем обоих животных заворачивают в терморегулирующие одеяла. У подопытных необходимо поддерживать постоянную температуру тела, а ее измеряет ректальный термометр[125]. Едва обезьяна-донор становится машиной для кровообращения в двух телах, Уайт откладывает в сторону свою вечную трубку. Настал момент, которого он ждал больше 20 лет, – если считать, что его увлечение хирургией началось в биологическом кабинете католической школы.

До этой минуты операция была простой: нужно было посредством трубки соединить кровеносные системы двух обезьян, завернутых в одеяла. Пора заняться меньшей обезьяной – она лежит животом вверх на миниатюрном операционном столе. Уайт делает первый надрез на голове и ведет разрез вдоль линии челюсти, чтобы легче отодвинуть кожу. Уайт и Вердура последовательно разрезают и удаляют задние и латеральные мышцы шеи. Затем Уайт надрезает трахею и вместе с пищеводом удаляет передние мышцы шеи и мышцы, расположенные вдоль боковой поверхности шейных позвонков[126]. Все это время ассистенты отслеживают состояние обезьян. Артериальное давление, температура, уровень кислорода – кажется, пока все в порядке. Приходит время удалить морду животного – момент, когда операционная, при всей ее стерильности и всей тщательности действий хирургов, начинает напоминать скорее лавку мясника, торгующего говяжьими мозгами.

Уайт переворачивает обезьяну на живот, чтобы разобраться со скальпом. Он снимает его вместе с глазами, тканями носа и другими лицевыми структурами. Уайт проделывает отверстия в черепе, и Вердура быстротвердеющим стоматологическим цементом закрепляет на открытом мозге шесть электродов из нержавеющей стали. Обезьяна, лишенная языка, ротовой полости и скальпа, представляет собой голый череп при теле, питаемом кровью другой обезьяны. Меньшего макака вновь переворачивают на спину и стабилизируют его артериальное давление. Затем, стараясь не задеть черепно-мозговые нервы (это может повредить мозг), удаляют нижнюю челюсть