Голова в кустах - [30]

— Все равно варианта «где уж нам уж выйти замуж, я и так уж лучше дам уж» не будет, — сказала Варвара.

— Правильно. Крупную купюру разменивают, чтобы подать мелочь как можно большему числу нищих.

Прием я применила отработанный.

Когда отвлекаешься в разговоре от повседневных нужд собеседника и начинаешь обобщать, он норовит переключиться на полезную деятельность. Вот и Варвара сразу вспомнила о благотворном влиянии на организм водных процедур, разобрала постель и скрылась в ванной.

«Еще один бестолковый день миновал, — подумала я. — Елки, кто же убил лже-Загорского и Славу?»

* * *

Утром я была не прочь взять кабинет Измайлова штурмом. Видимо, полковник об этом догадывался, поэтому, изображая радушие, немедленно поднялся из-за стола. Вездесущие и неразлучные Юрьев с Балковым уже курили в открытую форточку. Временами Вик увлекается оздоровительными мероприятиями и вводит ограничения на табачный дым.

Но потом забывается и дымит чаще всех.

Только я, страдалица, подвергаюсь дискриминации по половому признаку без выходных.

— За третью сигарету берешься, детка.

А ведь ты женщина, ты нас должна призывать к благоразумию и умеренности.

Не знай я о вреде никотина, конфликтовала бы с ним нещадно. Однако приходится закладывать сигарету за ухо и говорить:

— Спасибо за заботу, милый. Мужчины, Сергей, Борис, будьте благоразумны.

Пассивное курение, на которое вы меня обрекаете, дымя, гораздо опаснее активного.

Как правило, во избежание опасности кто-нибудь немедленно подносит мне зажигалку.

Менты не были настроены на подковырки, что означало — пора пахать, восполняя дефицит юмора сообразительностью. Разумеется, Виктор Николаевич Измайлов возлагал на несравненного Бориса Юрьева самые радужные надежды. Неперекрашенный безусый Сергей Балков привлекался в качестве разнорабочего, но не роптал, привык. Рутина была его стихией, он никогда не проклинал ее и иногда покровительственно взирал на требующих бытовых деталей аналитиков от сыска. Он один умел систематизировать громадное количество ерунды. И когда для интеллектуального прорыва некий мыслитель нуждался в графике стрижки ногтей подозреваемого или жертвы, Балков с лету набрасывал этот график на бумаге. Я скоро смекнула, что мое участие в их операции не предусмотрено, и заявила протест.

— Поленька, ты продвинула нас на двести шагов вперед, — заюлил Измайлов. — Без тебя мы бы шли наугад и заблудились. И тебе еще предстоит до воскресенья добиваться откровенности от Линевой — клюет она на Юрьева или не клюет. А после он сам справится.

— Комплименты приняты.

На столь легкую победу полковник не претендовал и развеселился. Я не была склонна к подвохам и предпочла гордое отступление. Сотрудничество с Борисом сулило постоянные ссоры и нервотрепку. Хотя самое интересное лишь намечалось. Леня и Саня оказались ментами из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В злополучный понедельник они собрались под видом проверки сигнализации осмотреться в соседкиной квартире. Ее непутевый внук якобы продавал анашу. А чтобы старуха беспрепятственно их впустила, решили заручиться поддержкой жильца с той же лестничной площадки. И заручились моей.

— Поля, для них ты — аспирантка из Орла. Выдать тебя у меня язык не повернулся, — чудил Вик.

Парни занимались университетом месяца три. Летом отирались в общежитии, осенью расширили круг поисков благодетелей ломающихся студентов. Каналы поступления обычных наркотиков более или менее контролировались. Но новинки — мощнейшие синтетические препараты, удобно таблетированные, рекламируемые наверняка: «Никаких шприцев — никакого СПИДа» и давшие вал передозировок, — словно с неба падали в загребущие лапы продавцов.

— Ребята все не вотрутся в доверие, а Поля за два дня подсуетилась, — восславил нашу марку Сергей Балков.

— Они трудятся на перспективу, она развлекается, — вспылил Борис Юрьев.

— Обязательно устроить кавардак из-за Полины? — спросил Измайлов.

Я не снизошла до ментовских распрей.

Неуклюжий рифмоплет Слава был одержим манией очистки мира от скверны. Он информировал коллегу Сани и Лени. Денежные вознаграждения с негодованием отвергал, как все не добившиеся пока своего фанатики. Именно он приметил кайфующих в парке Зину и Лешу. И по собственному почину принялся наводить справки. Выяснил, что отец Красновой хирург, дядя Трофимова представитель крупной европейской фармакологической фирмы в России, каким-то образом увязал эти факты и поклялся «с живых дочки и племянничка не слезать». Общаясь с ним, Леня и Саня придерживались аспирантской легенды, но в поле зрения единомышленника держали.

— Узкое у них поле, — снова вмешался Балков.

— Они не обязаны его охранять, — вступился Юрьев.

Наверное, Сергей немного завидовал сменившему масть Борису. Обычно он проявлял доброжелательность к людям из других отделов.

— Постойте, какое отношение к наркотической эпопее имеют профессии отца Красновой и дяди Трофимова? — не постеснялась я своей глупости.

— Таблетки — аптека — больница. На триаде Славу заклинило, он счел себя непризнанным провидцем, — пояснил Измайлов. — Плюс несопоставимые доходы семей Зины и Леши. Наш насмотревшийся на молодежные нравы доброволец рассудил: богатый не может светло любить бедную, бедная — богатого. Следовательно, их связал семейный бизнес — наркоторговля. Однако безумие безумием, а таблетки импортные, в Европе распробованы и в Белгород, откуда родом Зина, попали почти сразу после столиц.