Голова быка - [30]

— Вы видели того, кто заплатил вашему брату?

— Франт какой-то, — миссис Марек пожала плечами. — Хлипкий, будто пополам сломать можно, но сила она внутри, чувствуется. Остального не скажу. Темно было, особо и не разглядишь.

Описание было мне незнакомо.

— Но он был Быком, — ради проформы уточнил я.

— Э, не, точно скажу, не был.

— Вы сами сказали, что было темно.

— Было, — согласилась торговка. — Только, как говорят, Бык Быка узнает издалека. Этот Быком не был.

В поисках помощи я обратился к Эйзенхарту, но не нашел ее там.

— Вы не задали самый интересный вопрос, док, — его глаза весело блеснули в фонарном свете.

— Какой же?

Это был долгий тяжелый день, и я слишком устал, чтобы играть в загадки.

— Когда был уплачен аванс.

— Аккурат первого и был, — откликнулась торговка.

В голове билась какая-то мысль, отдавая болью в висок.

— Не сходится. Хевель был убит…

— Днем позже, — закончил за меня Эйзенхарт.

— Именно. Тогда почему вы считаете, что эти дела связаны?.. Вы считаете, что тот человек знал, когда умрет Хевель, — внезапно осознал я. — Вы считаете, что это и был убийца!

— Как я говорил, когда знаешь планы противника, его очень легко переиграть, — туманно отозвался Виктор.

— Но кто это был? И как он связан с Алефом?

— Пойдемте-ка. Мне нужно вернуться в управление, — еще раз поблагодарив уличную торговку, Эйзенхарт направился обратно в сторону центра. — Я считаю, что он никак не связан с Алефом — потому что Алефа не существует.

— Но как же…

— Вы еще не поняли? Это инсценировка. Спектакль для простофиль, склонных видеть то, что им хочется увидеть, даже если этого нет.

Мне стало интересно.

— Вы не верите в существование тайных сообществ?

Это было неожиданно: каждый мало-мальски приличный человек в империи так или иначе сталкивался с тайными или закрытыми ложами на своем пути. Социальные круги пронизывали наше общество насквозь, объединяя единомышленников, коллег или даже соседей, не верить в них было так же странно как не верить в воздух.

— Ну конечно же они существуют, — хмыкнул Эйзенхарт. — Отрицать это было бы глупо. Другое дело, что цель их существования не та, что заявляется.

— Например?

— Стадо. Цель организатора любого объединения — получить стадо бездумных, но слепо верящих ему исполнителей. А все остальное — не более чем прикрытие.

— Вы весьма категоричны.

— Потому что так оно и есть, — резко ответил Эйзенхарт. — Любая ваша ложа построена на круговой поруке, а она, рано или поздно, имеет свойство затмевать честь, достоинство, закон — все, что на самом деле имеет значение, — чувствовалось, что тема вызывает у него болезненную реакцию, словно впервые не он, но я разбередил старую рану. — Впрочем, это не имеет значения. У Алефа — или как бы там не назывался тот кружок, в который записались ваши преследователи, нет ничего кроме эмблемы и кучки членов. Он не на слуху, ни в Гетценбурге, ни в империи, ни на западном материке.

— В этом весь смысл тайных сообществ, — резонно отметил я.

— Чепуха. Спросите меня, где засели Черепа или Общество Зейца, я вам отвечу. Слухи питают нашу землю в той же степени, что питаются нами самими, нужно только суметь найти в них правду. Но вот если о чем-то даже слухов не ходит, то вывод очевиден: этого не существует.

… И охоту на меня тоже открыли несуществующие члены несуществующего круга. Впрочем, на этот аргумент у Эйзенхарта тоже нашелся ответ.

— На вас никто не охотился. Это та же инсценировка, призванная отвлечь внимание… хотя, не скрою, я уверен, что тот, кто это устроил, получил моральное удовлетворение, отплатив вам за то, что вы нарушили его планы.

— И кто же этот некто? В последней вашей версии, насколько я помню, фигурировал лишь таинственный заказчик — и несуществующее общество Быков.

Эйзенхарт с жалостью взглянул на меня.

— А вы еще не поняли? Бедный доктор, — протянул он. — Должно быть, тяжело смотреть представление лишь со второго акта. Я бы вам рассказал все, но… если Судьбе будет угодно, вы и сами все увидите.

У меня не было сомнений в том, что за всеми этими загадками и недомолвками кроется стройная и логичная версия, но, к сожалению, было ясно, что Эйзенхарт не планирует ею поделиться.

Я покачал головой.

— Вы несете какую-то бессмыслицу. Быть может, вам следует вместо управления отправиться домой? Уверен, утром вы сможете выстроить свои мысли более… гладко.

"Адекватно", хотел сказать я, но вовремя прикусил язык. И все же, состояние Виктора начинало вызывать у меня беспокойство. Быть может, я переоценивал Эйзенхарта, и никакой версии не было? И весь этот балаган с ответами невпопад, энигматическими сентенциями и странными прогулками через половину города (я так и не понял, почему Виктор не мог просто пересказать мне полученную от миссис Марек информацию, какой бы важной в его представлении она не была) были вызваны не его несносным характером и склонностью к театральщине, а чем-то иным? К сожалению, определить это я не мог. Алкоголем от него не пахло, да и наше совместное посещение безымянного кабака в Семи Лестницах дало мне понять, что Виктор был не из тех, кого спиртное легко сшибает с ног, не было вокруг него и запаха, стоящего в опиумных курильнях; лихорадочно блестевшие глаза можно было списать на усталость и переутомление.