Голова бога (Приазовский репортаж) - [8]

Вверху раздались шаги — походило на то, что офицер в раздумьях расхаживает по комнате. И, действительно, его голос снова прозвучал от окна, почти над головой Аркадия.

— И в том есть ваша вина — ведь выпуски здешнего листка цензурируете вы… И теперь вам предстоит все исправить.

Аркадий задумался: комнаты с окнами во двор всегда и всюду были дешевле. Но будто нестесненный в средствах штабс-ротмистр отчего-то выбрал именно эту комнату.

— Так-так-так… Вызовите к себе полицмейстера, устройте ему выволочку, насколько ваши отношения позволяют. Скажите ему, что еще до заката солнца подозреваемый в шпионаже должен сидеть в вашей тюрьме.

— Но позвольте… Как за столь краткое…

— Мне плевать, где вы возьмете, — штабс-капитан по буквам произнес. — П-О-Д-О-З-Р-Е-В-А-Е-М-О-Г-О. Естественно, он должен быть отделен от прочих заключенных.

— Ах да, понимаю, понимаю…

— Затем, сообщите вашему репортеру, что подозреваемый арестован, допросы ведутся. Но если полицмейстер не будет торопиться с допросом — я не стану печалиться. Ну а за сим… Не смею вас более задерживать.

Испуг сделал Рязанина понятливым — через какую-то минуту хлопнула дверь. Выждав минуту, Аркадий двинулся, было к выходу из двора, но почувствовал взгляд. Юноша обернулся, и увидел в окне штабс-ротмистра.

— Подслушивали? — бросил он. — Ну-ну…. Далеко пойдете.

— Ну что вы, как можно! — деланно возмутился Аркадий.

— Как можно — мне вам показывать не надо. Вы знаете, а я ведь мог бы отдать приказ заключить вас под стражу. Как раз место английского шпиона не занято… Зайдите ко мне.

Мелькнуло в голове: бежать сейчас же: из двора, потом из города, куда-то на Волгу, пристать к артели бурлаков, затеряться. А что ему, долго ли собраться? Все наследство бедняка: больное сердце от матери да от отца — долги и потертый бумажник. Но тут же эта мысль была отброшена: офицер имел вид благостный и вряд ли склонный к расправам.

— Сей момент. Сейчас обойду дом.

— К чему эти церемонии. Вы с яблоньки лезьте на навес, а потом сюда — в окно. Не бойтесь, выдержит…

Кора дерева оказалась чуть сбита, одна веточка недавно сломана — очевидно, что этим путем офицер пользовался буквально на днях. Для того-то ему и была нужна комната окнами во двор — уходить и возвращаться незаметно.

— Давайте руку, мой друг! — протянул ладонь офицер, помогая взобраться на подоконник. — Потом я тряпочкой смету пыль и никаких следов…

Комната была небольшой, но уютной. Аркадий с печалью подумал, что подобный уют ему решительно не по карману.

— У вас не происходило какого-то странного убийства, с пропажей какой-то ценной мелочи вроде карбункула или алмаза?… — спросил офицер.

— Насколько мне известно — последние двадцать лет не было ничего похожего… Да и посудите сами: откуда в нашей глуши карбункулы?…

— В самом деле. А жаль. Я не мог отделаться от того, что у вашего городничего в горшке лежит что-то ценное. Иначе с чего ему так хлопотать над цветком?…

— Не пойму, отчего вы городничего так отпустили, если он вор…

— Не мое дело, ловить казнокрадов. К тому же они мне чем-то милы. Казнокрады всегда патриоты, ибо как можно не любить то, что тебя питает.

— Напрасно вы так, — извиняющимся тоном заметил Аркадий. — Я понимаю, что поступил глупо, и вам надо было как-то усыпить внимание шпиона. Но мы могли бы написать, что на холме были мальчишки, которые по примеру Архимеда пытались зеркалами поджечь английские корабли.

Офицер вполне заметно вздрогнул, и Аркадий понял: попал. Непонятно куда непонятно чем, но попал.

— Это вы зачем сказали? — быстро справившись с собой, переспросил штабс-ротмистр как бы между прочим.

— Да так… К слову пришлось. Помните, мы про Аретусу говорили?…

— А-а-а…

Штабс-ротмистр, по случаю жары одетый в блузу и кюлоты, чистил свой мундир. К делу подходил словно художник — смахивал щеткой пылинку-другую, отходил, оценивая свою работу, наносил еще один штрих…

— Неважно, что мы скажем… Дело практически сделано. Шпиона арестуем сегодня-завтра… Ну, от силы через неделю. Я вернусь в Петербург, и может быть, что-то вам и расскажу.

Он сделал еще взмах щеткой и снова отошел. Глаза сверкали. Аркадий подумал, что офицер сейчас представляет на своем платье орден Станислава или Анны. Судя по направлению взгляда — Анну на шею.

— Послушайте, Аркадий, а желаете съехать в Петербург?… Златых гор не обещаю, но, может быть, получится вас устроить вас в какую-то столичную газету. Не век же в вашем листке прозябать?…

Аркадий неопределенно улыбнулся и кивнул. Чужие обещания он обычно делил на трое, если не на семь. Ведь если вдуматься — зачем он офицеру? И тут же новая догадка появилась мысль: штабс-ротмистр уже мечтает о новом биографе. Но что-то случится, непременно случится, что-то нехорошее, и большие надежды рухнут и больно ударят. И хорошо если только по самолюбию.

— Я подумаю, — пожал плечами Аркадий. — Если можно, я пойду…

Он, было, отправился к двери, но офицер его осадил.

— Куда? Коль вошли в окно — через него и выходите. Заметит бригадирша, пойдут толки, что вы вышли, хотя не входили. И так старуха что-то подозревает.

* * *

Сообщение о шпионских знаках, вопреки желанию заезжего штабс-ротмистра взбудоражило, взметнуло город. Люди, ранее спокойные, взбудораженные вдруг подступившей войной, жаждали новостей. Запоздало грозили супостату: обещали не дать спуску англичанам, ежели они снова подойдут к городу. Обсуждалась возможность закупки оружия, снаряжение брандерной флотилии, но далее разговоров дело не шло.