Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов - [20]

.

Этот акт стал известен за границей с большим опозданием. Также не сразу дошел до зарубежья текст завещания Патриарха Тихона, где митрополит Петр был назван третьим кандидатом на должность Патриаршего Местоблюстителя. Задержка извещения и сомнения в каноничности вступления в должность Местоблюстителя породили немало недоуменных высказываний в печати.

Кроме того, у многих архиереев были сомнения в том, что митрополит Петр обладает качествами, достаточными для возглавителя Церкви. Смущало его краткое пребывание в монашеском постриге (с 1920 г.), малоизвестность, недостаточная авторитетность. Митрополит Антоний писал епископу Рижскому Иоанну: «Он сам себя называет заместителем П[атриар]ха, но власти его таковым в совдепии не признают»[161]. Вместе с тем митрополит Антоний отдавал должное энергии и принципиальности Владыки Петра в коллизии с приемом Красницкого в Высшее церковное управление, когда митрополит Петр «грозил даже выйти из общения с Патриархом, если последний согласится принять Красницкого»[162]. Отношение к митрополиту Петру стало меняться после выхода его послания от 28 июля 1925 г., в котором он выступил против обновленцев, запрещая православным даже присутствовать на их собраниях для совместного обсуждения вопроса об объединении. «Не о соединении с Православной Церковью должны говорить так называемые обновленцы, а должны принести искреннее раскаяние в своих заблуждениях», – писал он[163].

Послание попало в эмигрантскую печать и произвело большое положительное впечатление. 1 октября 1925 г. митрополит Антоний пишет Преосвященному Иоанну: «М[итрополит] Петр написал прекрасное послание, если верить газетам»[164].

В «Церковных ведомостях» (№ 21–22 от 14–15 ноября 1925 г.) был наконец опубликован «Акт о назначении Местоблюстителя Святейшего Патриаршего Престола Всероссийской Православной Церкви и известительное о сем послание» и в том же номере послание об отношении к обновленчеству.

По словам митрополита Антония, он готов был признать митрополита Петра местоблюстителем, но, как он написал в частном письме епископу Иоанну Рижскому от 1 октября 1925 г. со свойственными ему резкими выражениями, «члены Синода дружно запротестовали и потребовали отложить суждение до собора нашего (дек[абрь] или ноябрь) или по кр[айней] мере до собора живоцерковников, когда будет ясно, насколько сей полномочный Владыка не уподобится Чичикову, который сначала всемеренно отвергал взятки, а дождавшись “удобного времени”, хапнул так, что на полжизни ему хватило»[165].

Эта грубоватая сентенция была выражена официальным языком следующим образом в статье «К признанию Патриаршего Местоблюстителя»:

«Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей, по двукратном суждении в сентябрьской и октябрьской сессиях, признал Высокопреосвященнейшего Петра, Митрополита Крутицкого, Местоблюстителем Святейшего Всероссийского Патриаршего Престола. Такое промедление в сем вопросе объясняется особой важностью сего акта, требующего санкции Архиерейского Собора, и необходимой осторожностью.

Признание Местоблюстителя является актом всей Церкви, и исходить он должен не от отдельных архиереев, а от всего Собора их, как наивысшей церковной власти. До Собора же отдельные архиереи могли лишь выражать свое мнение. Руководясь этим принципом, Архиерейский Синод в первом суждении решил вопрос этот передать на разрешение Собора Архиереев Русской Православной Церкви за границей, созыв которого тогда был предположен в ноябре – декабре м[есяц]ах сего года. К тому же архиерейский Синод не имел никаких верных данных о вступлении Митрополита Петра в местоблюстительство Свят[ейшего] Патриаршего Престола. Да и самый порядок назначения местоблюстителя, не соответствующий священным канонам и установленным в Русской Церкви правилам, вызывал большое сомнение»[166].

В это время, разобщенный с собратьями, не имея от них поддержки и даже, более того, не признаваемый ими как достойный кандидат на должность Местоблюстителя, митрополит Петр мужественно сопротивлялся требованиям властей осудить зарубежных архипастырей.

Несмотря на крайнюю затрудненность контактов с зарубежьем, митрополит Петр имел связь с некоторыми деятелями Церкви в эмиграции, в частности с Управляющим западноевропейскими русскими приходами митрополитом Евлогием (Георгиевским). И здесь, как и ранее, посильную помощь оказал епископ Тихон (Шарапов). Губонин писал: «Патриарший Местоблюститель любил и чтил нашего Владыку, разумеется, чуя в нем близкую себе душу; внешне, быть может, связывала их до некоторой степени и прошлая деятельность обоих в Жировицах»[167].

В следственном деле митрополита Петра хранится копия письма, переправленного, по-видимому, с помощью епископа Тихона. Оно принадлежит Управляющему западноевропейскими русскими приходами митрополиту Евлогию (Георгиевскому), с которым святителя Петра связывали давние отношения. Митрополит Евлогий был его сокурсником по Московской духовной академии.

Судя по этому письму, между митрополитами после вступления святителя Петра в должность Местоблюстителя 12 апреля 1925 г. была установлена связь. Митрополит Евлогий пишет: «Я снова имею надежный случай, чтобы поблагодарить Вас за полученные указания и сообщить Вам некоторые свои соображения»