Голоса Америки - [5]

7

Назавтра же собрались все люди,

Все племя — от мала и до велика —

У ледяных утесов прибрежных,

Где начиналось Твердое море,

Пришли изверившиеся в братстве,

Пришли ненавидящие друг друга,

Пришли измученные страданьем,

Болезнями, голодом, страхом, злобой,

Пришли, чтобы двинуться в путь далекий,

В дерзостный путь — на поиски счастья,

Через громадное Твердое море,

К другим, неведомым побережьям,

С женами и детьми явились,

Со стариками, с домашними псами,

С луками, копьями, топорами,

Со всей небогатой своей поклажей.

Пришли и огромной, зловещей толпою,

Застывшей в тревоге и ожиданье,

Вдоль голого берега расположились.

Каким был плачевным и страшным облик

Этих людей, позабывших правду,

Этих людей, изменивших братству,

Этих людей, потерявших счастье!

Были блуждающие их взоры

Полны недоверия и боязни,

Были худы и черны их лица,

Как будто обуглились над кострами,

Тела уродливы и костлявы,

Как будто звери их обглодали,

А из‑под жалких, гнилых лохмотьев,

Как у скелетов, торчали ребра.

Всего же страшнее глаза их были, —

Тусклые, как угольки под пеплом,

Жадной надеждой они светились,

Мерцали от хищного нетерпенья,

Как у волков, готовых вцепиться

В почти настигнутую добычу.

Но вот костер на священном камне

Померк, догорая, и дым высокий

От принесенного в жертву оленя

Смешался с нависшими облаками,

Окончили с небом святую беседу

Красивый Бобр и Седая Птица

И подали знак отправляться в дорогу.

Двинулось племя вслед за вождями,

Двинулись толпы переселенцев

С детьми и женами, со стариками,

Со всей небогатой своей поклажей —

Двинулись в путь по Твердому морю,

По удивительной, камнем застывшей,

Скользкой воде — воде ненадежной,

Готовой сломаться в любое мгновенье.

И страшно порой становилось людям —

Знали они: под корой ледяною

Черная глубь водяная таится,

Бездонная, гибельная пучина,

Миг — и сломаются эти льдины,

Жадною пастью раскроются льдины

И дерзких путников похоронят.

Но помнили люди, что обещал им

Небесный вождь — великий Манито,

Помнили люди о клятве священной,

В день отправления произнесенной, —

Снова правдивыми быть старались,

Снова сплоченными быть старались,

Старались ни разу в пути не вспомнить

О прежних обидах, раздорах, спорах

И о жестоких братоубийствах.

И помогал им великий Манито,

Давал им силу, давал удачу,

И не ломались под ними льдины,

И шли все дальше переселенцы,

Шли на восток — на поиски счастья,

Шли, чтобы с берега вечного снега

Переселиться на берег цветущий —

На благодатный Змеиный остров,

И после мучительных десятилетий,

Полных отчаянья, страха, злобы,

Впервые в этих сердцах почерневших,

Впервые в этих глазах потускневших

Надежда новая разгоралась.

8

Но с каждым днем все труднее было

Людям шагать через Твердое море:

Стужа крепчала, ветры свистели

Над ледяным неоглядным простором.

Вьюга слепила и с ног валила —

И негде укрыться было от вьюги,

Мороз вонзался ножом под ребра —

И нечем бороться было с морозом.

Уже на исходе были припасы,

И многих голод жестокий мучил,

Уже в пути износилась обувь,

И многие шли босиком по льдинам,

Уже из сил выбивались жены,

Детей полумертвых таща на спинах,

Уже с трудом шагали мужчины,

Сгибаясь под непосильной ношей,

Вполголоса бормоча проклятья.

Вот уже тридцать дней миновало

В тяжком пути, а на тридцать первый

Людей отчаянье охватило.

Горе! Забыли несчастные люди

О лучших, заветных своих надеждах!

Горе! Забыли несчастные люди

О мудрых советах своих старейшин!

И от усталости, скорби, страха,

От тягот мучительного скитанья

Снова в измученных этих душах

Вражда и ненависть пробудились.

Горе! Забыли жестокие люди

О клятве дружбы — священной клятве,

Вспомнили снова безумные люди

О прежних обидах, раздорах, спорах,

И тщетно мудрейшие из старейшин —

Красивый Бобр и Седая Птица

Пытались своих соплеменников буйных

Речами разумными успокоить, —

Все было тщетно! От лютой злобы

Будто и впрямь обезумели люди —

Стали кричать, обвинять друг друга,

В ярости оскорблять друг друга,

И обагрились холодные льдины

Кровью горячей, пролитой в гневе

Братоубийственною рукою.

А после короткой, жестокой схватки

Назад, к покинутым побережьям,

На запад, во ледяным равнинам,

Три четверти племени повернуло —

Те, что забыли священную клятву,

Те, что попрали законы братства,

Те, что в порыве вражды и злобы

Решились на страшное злодеянье —

На соплеменников подняли руку!

Тогда рассердился на злое племя

Небесный вождь — великий Манито,

На тех отступников рассердился,

Что возвратиться назад решили, —

Велел он проснуться Твердому морю,

И пробудилось оно, загремело,

И стали внезапно ломаться льдины

Под теми, кто повернул на запад.

В тот день ужасный и беспощадный

ри четверти племени потонуло —

Те, что забыли священную клятву,

Те, что попрали законы братства.

А остальные все дальше к востоку

Шли, не теряя последней надежды,

Шли за испытанными вождями —

Красивым Бобром и Седою Птицей,

Шли не забывшие клятвы священной,

Шли сохранившие верность братству,

Шли сорок дней сквозь моров и вьюгу

По белой равнине Твердого моря,

И только на сорок первое утро,

Как было предсказано мудрецами,

Увидели люди зеленую землю,

Вышли на Берег Нарядных Сосен,

В этом цветущем краю поселились.

Так наказал людей недостойных

Небесный вождь — великий Манито:

Их потопил в ледяной пучине.

Так наградил он людей достойных: